— Теперь я рад, что ты опоздала на самолет, — сказал Римо, крепко обнимая ее. — Пойдем отсюда, пока здесь не собрались толпы.
— Но ты весь мокрый. Еще простудишься.
— Об этом не беспокойся.
На стоянке Римо сел в первую попавшуюся машину. Водитель оставил ключи под передним сиденьем. Отъезжая от аэропорта и медленно минуя полицейские ограждения, контролирующие проезд туристов, он, повернувшись к ней, сказал:
— Мне нужно кое-что рассказать тебе о статуе.
— О какой статуе?
Ее удивление было неподдельным.
— О той, что ты разыскивала в Новом Орлеане. Я знаю, где она находится.
— Как? А почему ты?..
— Долгая история, — отмахнулся он. — Я еще раз побываю в том месте, и когда покончу с делами, ты сможешь ее забрать.
— А с владельцем разве не надо переговорить?
Римо хотел сказать, что никто не может владеть Кали, но вовремя одумался. Айвори и так много пережила, не зная, жив он или нет. Зачем еще больше усложнять ей жизнь?
Вместо ответа, он нежно коснулся ее колена.
— Ничего не понимаю, — проговорила она, и Римо понял, что она имеет в виду.
— Я тоже, — признался он. — Ведь я почти не знаю тебя и однако...
Он не закончил фразу.
— Может, мы знали друг друга в предыдущей жизни, — улыбнувшись, предположила Айвори.
— Не говори мне, что ты родом из Ньюарка, — сказал Римо.
— Нет, конечно. Я росла в Шри-Ланке. Все мои предки жили там. Но училась я в Швейцарии и Париже. А может ты?..
Римо покачал головой.
— Не думаю, что у нас было похожее окружение. Кстати, где находится Шри-Ланка?
— Недалеко от Индии. Раньше наша земля называлась Цейлон.
— Цейлон?
Он так долго не отрывал от нее взгляда, что чуть не съехал с дороги.
— Ты там бывал?
— Нет. Просто мне стало немного страшно. Я все-таки хочу сказать тебе, Айвори, одну вещь про эту статую.
— Скажи.
— Всякий раз, когда я смотрю на нее, за ней проступает еще одно лицо. Я уверен, что оно — твое. Но та женщина всегда печальна и плачет.
— Ты хочешь таким образом польстить мне? Сравнивая со статуей, которой две тысячи лет?
— Не со статуей, — возразил Римо. — За статуей или над статуей иногда возникает другое лицо, оно парит в воздухе. Твое лицо. Я... Нет, лучше забудь все, что я говорил.
Она погладила его по руке.
— Ты здоров, Римо?
— Прекрасно себя чувствую. Просто вычеркни из памяти всё, что я говорил тебе о статуе и том лице, хорошо?
— Хорошо, — шепнула она, нежно целуя его в щеку. Но сам-то он не мог ничего забыть. Лицо, проступающее над каменным ликом Кали, было лицом Айвори. Сомнений не было.
Айвори — Плачущая женщина.
Глава двадцать четвертая
В углу кабинета О.Х. Бейнса стояло нечто запакованное, пяти футов высотой, но Холли, с трудом дотащившаяся до ашрама, даже не посмотрела в его сторону. Слезы ручьем лились по ее лицу, голос срывался.
— Он ушел от нас, — проговорила она дрожащим от волнения голосом.
— Бен Сар Дин?
— Нет. Он мертв. Тот, которого Кали велела убить, человек с портфелем. Он ушел.
О.Х. Бейнс вопросительно глядел на нее, и девушка выдавила наконец из себя:
— Все наши люди погибли.
— И Джош? — спросил Бейнс. — Мой сын погиб тоже?
— Мне очень жаль, — ответила девушка. — Никто, кроме меня, не уцелел. Все было просто ужасно. Агенту помог страшный человек — азиат, он бросился ему на выручку. То, что он сделал с нашими людьми — просто неслыханно по своей жестокости.
Бейнс сидел за столом, держа в руке карандаш. При известии о смерти сына карандаш замер в его руке, но через минуту он бросил его на раскрытый справочник и встал.
— Пора сматываться, — сказал он. — Здесь нельзя больше оставаться.
— А куда нам идти? — спросила девушка плачущим голосом.
— Кали позаботилась, — ответил Бейнс. — У меня куча билетов на рейс “Эйр Эйша”. Что ты думаешь к примеру, о Гонконге?
Она силилась улыбнуться сквозь слезы.
— Гонконг? В самом деле?
— А почему бы и нет. Воспользуемся этими билетами, обоснуемся там, воздвигнем новый храм — больше этого. И начнем все сначала.
— А убивать будем? — нерешительно спросила девушка.
— А как же, — заверил ее Бейнс.
— Тогда Кали будет довольна, — удовлетворенно заметила Холли.
— А то, что хорошо Кали, хорошо и нам, — подытожил Бейнс.
— Это мне понятно, Главный фанзигар. — Она нахмурилась. — Но вы не можете оставаться Главным фанзигаром.
— Почему?
— Тот, кто был нашим Святым, мертв. Значит, теперь наш Святой — вы.
— Согласен. А ты будешь Главным фанзигаром, — сказал Бейнс, проверяя наличие денег в бумажнике.
— Я? Но ведь я женщина?..
— Ну и что? Кали это оценит правильно. Ее можно назвать первой феминисткой.
Видя, с какой серьезностью Холли Роден кивнула, Бейнс с трудом удержался от смеха.
— Вы полетите со мной?
— Мы встретимся в Гонконге. Мне нужно внутренне подготовиться к миссии Святого. Думаю, надо уединиться в горах для медитации.
— Я родом из Денвера, — сказала Холли. — Если вам нужно пристанище...
— Спасибо. У меня есть здесь в горах поблизости один укромный уголок. Что может быть лучше горного колорадского воздуха — он-то и поможет мне подготовиться к новому жизненному служению.
Обняв девушку за плечи, Бейнс прибавил:
— А ты собирай всех, кто остался, и валяйте в аэропорт.
— А как же Кали? Нужно подготовить ее к путешествию.
— Нет. — В глазах Бейнса появился стальной блеск. — Я сам упакую статую.
— Но...
— Не будем зря тратить время, — отрезал Бейнс. — Мы в окружении неверных. Надо торопиться.
— Я сейчас же всех соберу.
Уже через пять минут с улицы донесся автомобильный гудок. Бейнс выругался про себя. У этих малолетних идиотов не хватает ума даже на то, чтобы парковать машины у черного хода.
Взяв стоящий в углу и замотанный в ткань большой предмет, Бейнс поволок его к двери.
Кроме Холли в живых осталось только шестеро душителей, они набили серебристый полосатый пикап до отказа — точь-в-точь сельди в банке. Юнцы пели, сотрясая своим хором автомобиль.
— Тише, вы! — рявкнул Бейнс, открывая заднюю дверцу. — Вы что, хотите, чтобы полиция накрыла вас, не дав добраться до аэропорта?
— Плевать нам на полицию. Мы убиваем для Кали.
— Убивай! Убивай!
Бейнс заехал ближайшему певцу в ухо.
— А вот мне не плевать. Здесь до черта полицейских, так что будем считать, что тема эта закрыта.
Бейнс протиснул тяжелый предмет вперед и привалил к переднему креслу. Сидевшей за рулем Холли он вручил несколько авиационных билетов.
— Будь осторожнее и береги Ее, — напутствовал девушку Бейнс. — Это Кали.
— Жизни не пожалею, Главный фанзигар, — пылко пообещала девушка.
— Не то говоришь. Теперь ты — Главный фанзигар. А я — Святой. Она робко кивнула.
— Да хранит тебя Кали, Святой!
— Счастливого пути. Главный фанзигар, — сказал Бейнс.
Смит отошел от окна и заторопился к двери.
— Они уезжают, — бросил он.
— Но Римо еще нет, — сказал Чиун.
— Пусть Римо остается статуя, — решил Смит. — Но черт меня возьми, если я дам уйти этим убийцам.
Он уже был на полпути к лестнице, когда Чиун последовал за ним. Все-таки император Смит еще очень слаб, думал кореец, одному ему придется туго.
На улице Смит остановил такси.
— Следуйте за этим пикапом, — сказал он, садясь в машину.
Чиун в ярко-бирюзовом кимоно протиснулся следом.
— Как бы не так, мистер, после дождичка в четверг. Желтая рука с силой вывернула таксисту шею — такой боли тот никогда еще не чувствовал.
— Император попросил следовать за автомобилем, что впереди нас. Согласен ли ты оказать ему эту услугу?
— Конечно, император, — пискнул водитель.
— Тогда действуй, и пусть глаза твои будут открыты, а рот закрыт.
— А ну, успокойтесь и замолчите, — приказала Холли своим подопечным.
Ей нравилось быть Главным фанзигаром. Отдавать приказания, решила она, и есть ее стихия.