Чемодан угрожающе распух, мне с трудом удалось защелкнуть замок.
— За остальными вещами я вернусь завтра, если, конечно, мне позволят войти.
— У тебя что-то высовывается. — Ричард указал на шелковую бретельку бюстгальтера, торчащую из чемодана. Не обращая внимания на его слова и не глядя в его сторону, я направилась к двери. Чемодан пребольно бил по ногам.
— Я полагаю, ты чем-то обижена, Кирсти? — почти нежно спросил Ричард. — Может, объяснишь, в чем дело?
Эта неожиданная нежность сыграла роль последней капли. Чемодан перевесил меня, и я упала. Глаза застилали слезы. Ричард бросился меня поднимать.
— Пойдем ко мне. Я сварю кофе.
Прошло несколько мгновений, прежде чем я сумела взять себя в руки. Справившись со слезами, я попросила извинения за глупое поведение, объяснив, что пожалела себя. Мне показалось, будто от меня в этом доме все отвернулись.
Ричард возразил, сказав, что не считает мое поведение глупым. Он просто хотел бы знать, зачем, приехав в Англию в отпуск, я нанялась на работу няней.
— Клер намекала, что я должен вести себя поделикатней, но толком не смогла ничего объяснить. Зачем же ты скрывала правду, Кирсти?
— Сначала я думала, что у тебя и без того забот хватает, а потом решила не ставить тебя в неловкое положение.
— Зато теперь мне очень стыдно, — признался Ричард. — Я помню, как разозлился в первый день твоего появления, увидев на пороге твоего приятеля. Как он себя чувствует, между прочим?
— О, прекрасно. В понедельник его отправляют в санаторий долечиваться.
— Вот и хорошо. Вы скоро увидитесь. Послушай, Кирсти, зачем тебе уходить? Если тебя смущает необходимость жить с посторонним мужчиной под одной крышей, я приглашу Маргарет. Она остановилась в гостинице.
— Спасибо, но я предпочитаю снять номер в отеле. Именно это я и собиралась сделать после отъезда детей.
Ричард глубокомысленно изучал меня, пока я пила кофе.
— Сегодняшний вечер я обещал провести с Маргарет. Но завтра, если хочешь, мы вместе погуляем по городу, Кирсти. Проводим всех и пойдем гулять.
Предложение звучало заманчиво. Но зная, как занят Ричард, я мужественно отказалась, сказав, что встретимся как-нибудь в другой раз.
— Ловлю тебя на слове, — ответил Ричард.
Почувствовав себя почти счастливой, я спустилась вниз и занялась приготовлением ленча. Пришла Маргарет Линтон.
На ней был светлый костюм с изумрудной отделкой. Он ей удивительно шел. К тому же она улыбалась, и эта улыбка делала ее еще привлекательней. Она поинтересовалась, дома ли Ричард. Я ответила, что он работает. Маргарет помрачнела.
— Скажи ему о моем приходе. Надеюсь, он не откажется от встречи со мной.
Я порадовалась тому, что Маргарет не осмелилась пойти в комнату Ричарда без приглашения хозяина. Но она наверняка заметила, что я плакала, и будет выяснять у Ричарда причину этих слез. Мне же не хотелось, чтобы он откровенничал…
Ричард не очень-то обрадовался неожиданному визиту.
— Я спущусь к ней, — пообещал он, — но всего на несколько минут. У меня накопилась куча работы.
— Ричард, не говори, пожалуйста, Маргарет, почему я плакала.
Он удивился:
— А с какой стати я должен ей это говорить?
Мне казалось, Ричарду не так-то легко будет отделаться от Маргарет Линтон. Однако через две-три минуты она уже садилась в машину. Я видела это из окна столовой. Маргарет не стала хлопать дверцей со злостью, но уехала, не помахав на прощание рукой.
Итак, Ричард умел быть твердым даже с дамами. Неплохо!
В двенадцать часов вся семья Дру собралась дома, и меня представили Имоджин. Я знала, что она хрупкая, но и представить себе не могла, до чего она хороша: изящная, белокурая, с ясными синими глазами. Состояние душевного равновесия, которое ей было присуще, придавало Имоджин особое очарование. Лишь однажды видела я подобную невозмутимость: на портрете, выполненном молодой художницей и выставленном в картинной галерее.
Тем не менее, рукопожатие Имоджин оказалось энергичным. Говорила она тихо, но слышен был каждый звук ее голоса. Я уловила скандинавский акцент и недоумевала, почему Клер не предупредила об этом. Клер выпроводила детей в сад.
Имоджин просила позволить им остаться с ней, но Ховард запретил:
— Всему свое время, дорогая.
На его просьбу подняться наверх и отдохнуть Имоджин ответила:
— Нет, Ховард, я должна поговорить с Кирсти. — Она улыбнулась мне. — Присядем?
Я сразу почувствовала расположение к Имоджин, и чем дольше мы говорили, тем больше она мне нравилась. Она посетовала, что ее вынудили признать, будто у нее слабое здоровье. Хотя она считает, что ее чересчур уж тщательно оберегают. Ховард и Клер бесконечно добры, но своей чрезмерной опекой они лишили ее возможности видеть собственных детей. Ей с трудом удалось уговорить Ховарда взять детей во Францию. Он согласился, но нанял целую армию слуг, сестер, нянь, поставив под угрозу срыва все задуманное ею.
— Что мне оставалось делать? — лукаво спросила Имоджин. — Пришлось почти всех уволить, а друзей мужа я уговорила прихватить его с собой в горы. Им придется это сделать, потому что в противном случае я пригрозила наложить на себя руки, — тихонько смеялась Имоджин. — Это, конечно, шутка. Жизнь — замечательная штука, и я хочу наслаждаться ею, хочу сама растить своих детей. Мне станет лучше на вилле. Я так решила и уверена, что будет по-моему.
Видя ее завидную решимость, я согласилась:
— По-другому и быть не может.
— О, Кирсти, ты так добра. Столько сделала для детей! Филипп и Мишель только и говорят о тебе, и даже Дэвид научился произносить твое имя. — Имоджин мечтательно добавила — Как бы я хотела, чтобы они и меня любили так же.
— Дети полюбят вас сильнее всех, — уверяла я. — Нужно только дать им время.
Расставание оказалось не таким тягостным, как я предполагала. Очень трогательной получилась церемония вручения подарков. Дети разбудили меня утром в день отъезда и вручили свои сувениры. Филипп пританцовывал от нетерпения, ожидая, пока я открою коробочки. Мишель смотрела на меня огромными умоляющими глазищами, изо всех сил желая, чтобы ее подарок понравился мне больше остальных. Я развернула подарок Филиппа. В руках у меня оказалась узенькая деревянная коробочка, на крышке которой был изображен дом с садом.
— Это пенал, — объяснил Филипп. — Он старинный. Я знаю, что все американцы любят антикварные вещи, поэтому и купил его на распродаже. Тебе нравится?
— Филипп, ты сама щедрость. Буду беречь твой подарок всю жизнь.
Мишель подарила мне небольшую картину, на которой мальчик и девочка шли по аллее, держа за руки малыша.
— Пусть эта картина напоминает тебе о нас, Кирсти. Не забывай нас!
От такого посвящения к горлу подступил комок, а на глаза навернулись слезы:
— Мишель, ты выбрала самый дорогой для меня подарок. Я никогда не забуду вас.
Филипп своим обычным невозмутимым тоном прокомментировал:
— Она тоже купила это на распродаже. И папа, и Клер, и дядя Ричард приготовили сувениры. Пойдем, Мишель.
Обещанные подарки я получила перед самым отъездом. Возможности посмотреть их сразу не представилось — заехала попрощаться миссис Мэтью, которую Ховард с детьми не застали дома накануне. Потом пришла миссис Тилли.
Все дружно махали друг другу руками, обещали писать. Наконец машина тронулась в путь. Мы втроем смотрели ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из виду.
— Что ж, нужно садиться за работу, — вздохнул Ричард. — Я буду у себя, Кирсти. Когда надумаешь уходить, зайди ко мне, я провожу тебя до отеля.
Прикладывая платочек к глазам, миссис Тилли призналась:
— Господи, как мне будет не хватать этих крошек. Но с родной матерью им, конечно, лучше. Не выпить ли нам по чашечке кофе, мисс Келлогт, милая? Я смотрю, вы сильно опечалены отъездом детей.
Через некоторое время пришла пора прощаться с миссис Тилли. Я обещала звонить, добрейшая старушка украдкой смахивала слезы. Собрав вещи, я пошла к Ричарду, сказать, что готова к отъезду.