Мэгги Робинсон
В объятиях наследницы
Распущенные леди – 1
Аннотация
Наследница огромного состояния Луиза Стрэттон вынуждена представить своим родным мужа, о котором столько писала, – ценителя изящных искусств, идеального джентльмена…Но есть маленькая проблема – никакого мужа не существует. В отчаянии Луиза хватается за соломинку и умоляет Чарлза Купера сыграть эту роль – для него, прошедшего через ад Англо-бурской войны, это просто невинный маскарад…Однако Чарлз все сильнее влюбляется в свою «супругу» и намерен добиваться взаимности. Но если бы только это! Над ним нависла невидимая угроза, и есть все основания полагать, что в опасности не только Купер, но и его любимая…
Мэгги Робинсон
В объятиях наследницы
Глава 1
Ницца, Франция
Начало ноября 1903 года
«Дорогая тетя Грейс,
С тяжелым сердцем пишу вам, чтобы сообщить – мой возлюбленный супруг Максимилиан мертв… »
– Вы его убиваете?
Ее горничная, Кэтлин, отличалась в высшей степени неприятной привычкой подглядывать через плечо в тот момент, когда ожидаешь этого меньше всего.
– Разве бедняга вообще существовал? – ответила Луиза Стрэттон, промокая чернильную кляксу.
Кэтлин распахнула двери на террасу, навстречу Средиземному морю, и влажный прохладный ветерок чуть не сдул со стола письмо Луизы. Предполагалось, что на юге Франции должно быть теплее. Как бы не так!
– Ну и как же он в таком случае погиб?
– Пока не знаю. Лавина? Или крушение поезда? – В свободное от посещения музеев время Максимилиан мог бы заняться альпинизмом. В облегающем кожаном костюме, с посвежевшим загорелым лицом – еще бы, такая грандиозная вылазка в горы! Легкие морщинки вокруг глаз цвета небесной лазури, ведь приходится щуриться на солнце – эти морщинки в уголке глаза расходятся веером, как молочно-белое кружево. Луиза могла бы разгладить их пальцем, когда он склонится над ней…
Кэтлин с шумом захлопнула дверь.
– И про то, и про другое написали бы в газетах.
– Вот черт. – Как же Луиза сразу не подумала.
– Действительно. Придется вам сочинить что-то менее сенсационное. Может быть, шумы в сердце? Или заражение крови после ранки на пальце.
Луиза просияла:
– Да! Он срезал для меня поздние розы в саду и укололся о шип. Пустяк, но это может быть очень опасно! Ты же знаешь, он баловал меня – каждый день свежие розы, в любое время года! Ему следовало надеть перчатки. У него были такие красивые руки! Длинные гладкие пальцы и никаких волос на костяшках. Эти пальцы могли вытворять что угодно! – Она озорно подмигнула Кэтлин.
Но Кэтлин фыркнула:
– Об этом не может быть и речи. Ничего не выйдет. В конце концов, Максимилиан Норвич вроде как человек известный. Вы его таким сделали. А вы знаете, что тетя всегда читает некрологи в газетах. Она удивится, почему вы не дали объявление.
– Я была сама не своя от горя. В полной прострации. Она думает, я и без того не в своем уме.
У Луизы почти на все был ответ. Если бы Максимилиан и впрямь существовал, она непременно выказала бы надлежащие чувства, потеряв любовь своей жизни. Неделями – а то и пару месяцев – не вставала бы со своей одинокой постели. Или несколько лет? Она бы превзошла саму покойную королеву, оплакивающую своего Альберта. Только оделась бы с большим вкусом.
Смятые носовые платки горой высились бы на нетронутых подносах с едой. Кэтлин бы махнула на нее рукой – пропащее дело! А Луиза просто отворачивалась бы к стене в приступе меланхолии. Смотрела бы, как рисунок на обоях расплывается перед ее глазами, источающими бесконечные слезы. Слушала бы зов сирен с моря за окнами, едва не уступая соблазну зашить камни в подол ночной рубашки да утопиться.
Разумеется, Кэтлин застала бы ее за этим занятием прежде, чем она успела бы исколоть в кровь пальцы. Швея из Луизы никудышная, несмотря на попытки тети Грейс сделать из нее леди. Доктора сошлись бы на консилиум – не исключено, что Кэтлин отправили бы в Вену, привезли бы самого доктора Фрейда!
– Если вы его убьете, вам придется ехать в Роузмонт в полном трауре. И – уж простите, что осмеливаюсь напоминать, – вы сами знаете, что черный делает вас бесцветной.
– Как будто я могу остановить твою болтовню. – «Осмеливаюсь!» Не то слово, чтобы описать язык Кэтлин. После пяти лет службы она сделалась скорее подругой Луизе, чем горничной. А целый год свободы, когда они делили на двоих приключения, от которых вставали дыбом не только волосы, но и юбки, сблизил девушек еще больше.