– Я сделала остановку в агентстве «Ивенсонг». Молодой человек дал мне ваш адрес.
Чарлз даже обрадовался, что предал его кто-то другой, не миссис Ивенсонг. Он столько пережил в жизни, но чуть не закончил там, где начал, в столь убогом доме.
– Теперь я живу не здесь. На Маунт-стрит. Миссис Ивенсонг наставляет меня в том, как ведут себя примерные мужья. Уверен, однако, что вы обучите меня гораздо лучше.
– О, я и понятия не имею, что такое муж. Из-за Максимилиана для всех прочих мужчин я погибла, – весело сообщила мисс Стрэттон. – Он очень внимателен к моему настроению, всегда под рукой, чтобы предложить мне помощь. Мы беседуем об искусстве, истории и философии, и мое мнение для него столь же свято, как его собственное.
Точно. У девицы тыква вместо головы.
Глава 4
Он действительно выглядит многообещающе в новом наглаженном костюме, подумала Луиза. Она не ожидала увидеть повязку на глазу, однако это придавало ему весьма лихой вид.
Максимилиан вполне мог потерять глаз – несчастный случай во время фехтования! Фехтовал он божественно, сплошные мускулы, проворные ноги, обнаженная, блестящая от пота грудь, – испарения здорового тела, необычно приятные для обоняния. Эта интригующая полоска темных волос, спускающаяся вниз, уходя под ремень его брюк…
Стоило на миг отвлечься, и случилась трагедия. Как он был храбр! Какую стойкость проявил! Жаль, что это случилось до того, как Луиза его встретила. Иначе из нее вышла бы прекрасная сиделка. Спокойная и невозмутимая. Всегда готовая высказать слова ободрения. Нежная забота о бедном возлюбленном. Но Максимилиан не захотел бы подвергать ее подобным испытаниям.
Да, это была бы прекрасная история. Луиза плотнее закутала руки в меховую муфту. На улице было ужасно холодно, и механик возился целую вечность, чтобы подцепить ее авто к упряжке лошадей.
Капитан Купер настаивал, чтобы она вернулась домой, то есть в роскошный номер в «Клариджез», который она в данный момент занимала. Но она отказалась, намереваясь проследить, чтобы работа была выполнена до конца, и Кэтлин упрямо оставалась подле нее. Взгляд горничной прожигал дыры в спине капитана, изучая каждый дюйм его тела, пока капитан подцеплял цепь к бамперу ее бедного маленького «Коттеро».
– Тебе нравится то, что ты видишь? – свистящим шепотом спросила Луиза.
– Он же не мой муж, правда? Но я готова спорить, что у него под пальто отличная задница.
– Мне этого никогда не узнать. – Луиза решила, что ей даже немного жаль. Капитан был высок и хорошо сложен, кожа все еще хранила африканский загар. Уцелевший глаз был синий, как василек. На висках пробивалась седина, и это было странно для столь молодого мужчины – если верить отчету миссис Ивенсонг, ему было двадцать семь, всего на год больше, чем ей.
– Правда? А вы хорошо подумали? Ваш медовый месяц в самом разгаре. Тетя непременно поместит вас в спальне ваших родителей. Вам полагается делить с ним ложе, чтобы на свет явились маленькие Норвичи.
Вот досада. Смешно! В столь огромном доме, как Роузмонт, ее родители делили одну спальню. Все знали, что у светских людей так не делается, невзирая на необходимость появления маленьких Норвичей.
– Он может спать на кушетке в гардеробной.
– У него на сей счет может быть иное мнение, мисс Луиза. Вы же видели, он накинулся на квартирную хозяйку, точно животное.
– Он все объяснил, – нетерпеливо перебила Луиза. – Это была реакция на взрыв. Он решил, что это бомба или что-то вроде того. Этот человек проявил героизм, пытаясь уберечь женщину от возможной гибели.
Кэтлин презрительно фыркнула:
– Не говорите, что я вас не предупреждала, когда он при малейшем шуме станет швырять на пол вас. Вы вся будете в синяках – вы же знаете, у вас легко возникают синяки, при такой-то белой коже. Я ему не верю. Слышали, как он разговаривал с теми детьми? Если он джентльмен, тогда я не Кэтлин Кармайкл.
– Миссис Ивенсонг клянется, что он учился в Харроу. А второго имени у тебя нет? – Как странно, что Луиза этого не знала. Кэтлин была с ней с тех пор, как им обеим исполнился двадцать один год. Ее собственное второе имя было Элизабет, в честь матери.
– Нет, мисс Луиза. Хватит одного. У моих родителей нас, детей, было двенадцать. К тому времени, как родилась я, у них уже закончился запас имен, которые им нравились.
Двенадцать детей – это ужасно много. Луиза была единственным ребенком, не считая кузена Хью, который рос в той же детской. Было бы весело иметь настоящего брата или кузена, который не мучил бы ее безнаказанно!