— А если бы не тот матрос?
И всё же, я не удержалась, чтобы не разреветься, заливаясь смехом.
— Думаешь, я была бы красивым решетом?
Засмеялась до коликов от страха…
От сладости воздуха вонючей конуры…
От одной только мысли, как побледнели бы министры, расскажи я хоть крупицу из всего, что хотела бы сказать в предвыборной речи.
От вида их лиц, не способных ещё хоть раз назвать меня слабой для наследницы орла…
— Тоже мне нашла льстеца. Я не на миг не сомневался, что ты была бы красивым решетом.
Подлость была одной из черт, что привлекала в Хэдеке, но заминировать труп уже выходило за рамки.
А от того поглощала с головой…
— Тоже мне, «заботливый хозяин»!
Передразнив и не тушуясь от его сиплого вздоха, мне с болью удалось плюхнуться на койку.
— Уж точно красивый, это я гарантирую!
Зло усмехнувшись, я поймала ладонью пульсирующую из носа струйку крови и запрокинула голову, когда мальчишка, разрыв аптечку, протянул мне скомканные кусочки ваты.
— Избавь меня от шуток…
Стена каюты оказалась холодной. По спине невольно пробежали мурашки, прощаясь с жаром, облизавшим кожу, пламени, но эта маленькая шалость не могла бы надолго их задержать.
Мы выиграли не больше пяти минут…
Губы дрогнули в толи улыбке, толи нервной судороге, бездумно зубоскаля в потолок, словно ожидая, что он испугается и дрогнет перед бесполезной гордостью. Увидит, что я не просто размытая, никому ненужная девчонка в плохо натёртом пластике дешёвой каюты.
Увидит, что я кто-то больший, чем отражение…
— Почему ты бежала из Калининграда…?
Глаза всё ещё щипало от дыма, так что было больно их открыть и смахнуть слёзы, но окоченевшие сбитые пальцы ног что-то неожиданно укатало ласковой негой, слово погрузив их в тёплый океан.
— Ты говорила, что пришлось бежать, но никогда не говорила почему.
Бережно, словно новорождённого, Джей опустил мою ногу себе на колено и, присев на пол, ватой прошёлся по искромсанной коже, никогда не знавшей ранее прогулок босиком.
Уж точно не по ржавому корыту.
— После попытки похищения…
— Вот как…
Мальчишка ласково подул, стоило дрогнуть от его касаний, и вновь смочил вату спиртом.
— Значит я был прав… было странно, что твой отец решил оставить дочь выживать в одиночку на другом краю Земли, но если он не мог доверять собственным слугам, то… пошёл во-банк.
Я лишь безвольно пожала плечами, с бурей эмоций наблюдая за убийцей и упырём, пугающего одним лишь взглядом… сорванца, смирно сидевшего у моих ног и обрабатывавшего мне раны.
— Будешь так глазеть, я могу и покраснеть…
Обжигающий взгляд и ухмылка исподлобья вывели из оцепенения, но не успела я выскользнуть из его рук и, пойманной на смущении, поджать ноги, как мальчишка ухватил меня за пятку и защекотав, урвал свой трофей обратно на коленку, где уже умостился краешек бинта.
— Можешь не отвечать, если не хочешь, но, признаться, я даже благодарен графу…
— Да неужели… хочешь такую же повязку?
Я указала ему на свой всё ещё кровоточащий нос.
— Можешь мне не верить, но сейчас моя женщина рядом и если заговорщики хоть немного в этом виноваты…
Забинтовав стопу, Джей скользнул по глубоким порезам, зудящим от попавшей ржавчины…
— Если эти шрамы привели тебя ко мне, то я буду благодарить даже их.
Прошёл подушечками пальцев по старым отметинам от уроков борьбы и притянул их к губам.
— Оказалось, что твой яд не смог вывести из меня даже доктор Джек Дениелс, конфетка… сколько бы сеансов я с ним не проводил. Сколько бы не искал света за стеклом и дорогущей этикеткой.
Мне признавались в чувства десятки раз. Дарили тысячи цветов, но после Нью-Йорка, сердце очерствело от фальши, и сколько бы не кружили кавалеры, а мою постель всегда грело только одиночество. Словно гордая девушка оно всегда шагало рядом, укутав в тёмно-синюю ночь и балую звёздами, но никогда не отпускало моей руки.
И всё же…
Сейчас его слова обожгли, словно расцарапав душу тысячей иголок. Впивались под кожу, как ни один шип из ранее подаренных роз, а в груди болело сильнее с каждым словом и пропущенным ударом сердца от нежной прохлады в том месте, где остался влажный отпечаток его губ.
— В мире мало вещей, которых я не могу, Теса, но только не жизнь без тебя.
До жути хотелось провалиться под землю, когда его губы коснулись уже моей лодыжки, развеяв сомнения, ведь это могло означать только одно…
— Может, мои манеры не идеальны, а на месте родителей я удавил бы себя во сне, но…