Крылья льва…
В груди стоял тяжёлый не проходящий ком. Будто от утраты чего-то важного, но…
Он просто стоял и не причинял боли, ведь…
Во тьме не могло быть ничего важного.
Был только невыносимый жар, но…
В какой-то момент кровь ринулась в онемевшие ноги, а по телу стало растекаться томное, болезненное и густое чувство тепла. Такое вязкое и навязчивое, как запоздавшие любовники в ювелирный магазин за час до Рождества или школьницы за автографом смазливого певца.
— М-м-м-м…
Вместо голоса тело согласилось только томно прокряхтеть, от чего горло спёрло до острой боли и прорвалось горячей жижей и неукротимым кашлем.
Словно маленькая струйка неторопливо пролизала бетон и разорвала плотину.
— Как мило, что ты помнишь мой номер… Таня.
Жар тотчас спал. Осколки сознания слепились воедино, словно волосы в ситечке ванного слива, обратившись в такой же мерзкий кусочек жижи, но всё равно способный отличить голос, который узнала бы из тысячи.
— Дж… Джон…?
— Лучше помолчи. Ещё немного и тебя бы не спасли, так что побереги силы.
Опустившись рядом на одно колено, мой суженный присмотрелся к мои всё ещё неосознанным глазам и похлопал по спине, помогая с новой силой прочистить лёгкие надрывистым кашлем.
— Вы выловили всех?
Первые внятные слова дались с трудом, но ком исчез, оставив после себя лишь пустоту и резко ворвавшийся в грудь ледяное дыхание ветра, когда я взмыла вверх и поплыла вглубь летающего замка у принца на руках.
— Тебе срочно нужно в лазарет. Поговорим там.
Оставив гордость под водой и отдавшись головокружению от введённых препаратов, я не стала спорить и быстро утонула в объятиях льва, словно в ласковой грелке, столь желанной, но недосягаемой для сотен прочих грудастых «кровопийц».
Очнуться вновь оказалось мучительно больно.
В ушах всё ещё звенело, но тепло и сладость ароматов кожи и мирта намекали, что это уже не ржавое корыто, а императорский «Грифон» за час поправший Атлантику, будто Англия была всего-то через дорогу.
— У принцессы гипотермия, но пока обойдёмся витаминами. Может быть озноб и тошнота, однако её лёгкие скоро окончательно очистятся, так что сейчас поставлю капельницу.
Думать было тяжело. Голова всё ещё нежилась в томной боли, но перины обняли ласковой прохладой шёлка, подговаривая обессилевшие мышцы поддаться искушению сна, однако…
— Сейчас её высочеству больше всего нужен пойкой.
Знакомый низкий голос и запаха дамских сигарет растормошили любопытство, практически вынудив через боль приоткрыть глаза.
— Или можете согреть её высочество своим телом.
Джон стоял у изголовья кровати рядом с белым ангелом, а приглушенное освещение отбрасывало от статной фигуры императора длинную тень, словно укутывая меня его плащом и заботливо не слепя болезненно щипавшие от соли, глаза.
— Спасибо за совет. Можете идти, леди Кейнуэн.
Поклонившись, женщина искоса поймала мой взгляд и с улыбкой исчезла за дверью, когда Джонни склонился надо мной.
— А теперь нам пора поговорить…
Утренний полёт…
Морозный воздух обжигал едва прикрытые плечи, пока охрана, как и было приказано, сделала вид, будто спутали платье королевы с утренним туманом. Слуги всё ещё спали, так что замш инкрустированных туфель быстро отчеканил по дворцовому мрамору и без лишних глаз достиг кабинета.
— А я думала, вы останетесь в храме до завтрака… ваше Величество.
Тихо прикрывая дверь, мне с трудом удалось спрятать лёгкий испуг за невинной улыбкой.
— И тебе доброго утра, Нанами…
Девчонка тоже ответила мне тёплой, но сонной и всё ещё печальной улыбкой.
— Если будете и преть так украдкой покидать дворец, то я поверю сплетням о вашем любовнике.
Мой секретарь строго вскинула бровь, будто испытывая меня на что-то, но даже после года, утопавшего в работе, в её глазах так и не прорезался тот старый, их семейный с Джеем огонёк.
— Если это правда, то прошу вас оказать мне милость и сообщить его имя. Для страны будет лучше, если представить людям официального фаворита…
В её словах не было упрёка. Пожалуй, лишь она меня по-настоящему понимала… вот только, в отличие от королевы, спокойно утоляя печаль в постоянной смене «постельных грелок», но, несмотря на это, всё равно раз за разом возвращаясь в одинокую и холодную постель…