Она взялась за дверную ручку.
Дверь открылась.
Нет, она, конечно же, не станет входить в дом, словно простая взломщица, воровка, действующая под покровом ночи. До такого позора она пока не дошла.
Распахнув дверь, Луиза вошла в темную прихожую.
Со своего места в гостиной граф Сомертон наблюдал, как одетая в черное фигура осторожно переступила порог и огляделась.
Неожиданно у графа сильно забилось сердце, что его немало удивило. В горле застрял комок. Возможно, все дело было в невинности молодого человека, его пугливой грации. Подумать только, он все-таки явился сюда, понятия не имея зачем. Когда в последний раз Сомертон чувствовал себя невинным? Уже и не вспомнишь. Пожалуй, тут уместна аналогия с оленем. Диким животным, осторожно идущим вперед и еще не чувствующим человека.
Пожалуй, его жена, когда он ее впервые увидел, была такой же. По крайней мере тогда ему так казалось.
Он сделал знак рукой.
Эразм Нортон выступил из-за дверного косяка и левой рукой обхватил тонкую шею Маркема.
Надо отдать должное мальчишке – он не закричал. Его тело напряглось, пальцы вцепились в сильную руку Нортона, но потом он выдохнул и расслабился. Словно ждал именно этого.
– Кто вы? – громко спросил он.
– Забавно, – рыкнул Нортон. – Поскольку я в любой момент могу сломать твою тощую шейку, думаю, у меня больше прав задавать вопросы. Кто ты такой, черт возьми?
– Меня зовут Маркем.
– Ну и какого черта тебя сюда занесло, Маркем?
Последовала короткая пауза.
– Я ищу список судов.
– Что ты несешь, парень?
– Я ищу список судов, вошедших в британские порты из балтийских стран за последний год, – уверенно сообщил Маркем, словно не замечая руки, угрожавшей сломать ему шею.
Нортон сжал руку сильнее и слегка встряхнул юношу.
– Придумай что-нибудь получше, чертов доносчик. Какие такие суда?
– О чем вы? Я пошел в Министерство иностранных дел, чтобы раздобыть список, но получил записку, думаю, от моего работодателя, ехать сюда и поехал.
– Кто твой работодатель?
– Это не ваше дело.
Сомертон всегда гордился умением владеть собой. Он мог долго сидеть неподвижно, дыша очень тихо и контролируя каждую мышцу. Тем не менее, услышав эти простые слова – кто бы мог ожидать от мальчишки такой лояльности? – у него перехватило дыхание. Он вздрогнул и слегка пошевелил плечами. Нортон уловил движение и вгляделся в темноту, ожидая какого-нибудь знака, который не заставил себя ждать, и правой рукой достал нож.
– А вот ножичек утверждает, что это мое дело.
– А я говорю, что нет. – Маркем вроде бы даже усмехнулся. – Если у вас нет списка, значит, нам больше не о чем разговаривать. Отпустите меня немедленно!
– Я отпущу тебя, когда захочу… если захочу, – прорычал Нортон. – Тебя послал Сомертон?
– Отпустите меня!
– Нет смысла вырываться, Маркем. Тебе же будет больно.
– Вы ничего мне не сделаете. Иначе мой наниматель вас убьет.
– Значит, это все же Сомертон?
– Я этого не говорил. – Маркем вонзил ногти в руку Нортона и попытался вывернуться.
– Перестань ерзать! Только сам себе причинишь вред.
– Отпустите!
– Да тише ты! Успокойся и послушай меня. Я знаю, что ты пришел от Сомертона. Этого достаточно. Я удвою сумму, которую он тебе платит. За это тебе придется всего лишь иногда приходить сюда и сообщать, что он делает, приносить копии его писем и списки лиц, с которыми он встречается.
Маркем напрягся.
А Сомертон почувствовал внезапно навалившуюся на него тяжесть. Заныло сердце. Он закрыл глаза, ожидая ответа мальчишки.
Проклятый юнец! Почему Сомертону так важно, предан он ему или нет? Всегда можно найти другого секретаря, потом еще одного. В Лондоне полно юных клерков, мечтающих занять место рядом с могущественным хозяином.
Но этот… У него такие гладкие щеки, серьезные карие глаза. И он так отчаянно храбрится, старательно противится натиску Нортона, который втрое больше и сильнее его.
Сомертон закрыл глаза.
Невероятно, но Маркем рассмеялся:
– Пошел к черту!
– Я утрою сумму.
– Хоть удесятери. Не поможет. Дело не в деньгах. Кем ты меня считаешь, старый баран? Отпусти меня немедленно, или ты проклянешь день, когда появился на этот свет.
– Прокляну день… – Последние слова Нортона заглушило недовольное ворчание. Сомертон открыл глаза. Он заметил движение, в руке Нортона блеснул нож…
Нет, в руке Маркема!