Итак, прежде чем мы начнём, – сказал Пьер-Анри нарочито играющим и более тембристым, чем нужно, голосом, – здесь он встал и начал прохаживаться по кабинету взад и вперёд, заложив руки за спину и, то глядя в пол прямо перед собой, то цепко впиваясь взглядом в застывшего в неудобной позе на краю стула подчинённого, – мне бы хотелось, – он оглядел своего сотрудника с ног до головы так, как будто собирался сшить ему костюм, – мне бы хотелось услышать, что скажете вы.
Пьер-Анри в этот момент чувствовал себя Наполеоном17. Ни у кого не могло возникнуть сомнений в том, что он – наделённый безграничной властью человек, стоило только услышать его голос.
Простите, о чём именно, господин Морель ? – второй секретарь неуклюже попытался привстать со стула, но Пьер-Анри императорским жестом дал ему понять, что тот может продолжать разговор сидя.
Да, я хотел бы услышать, что скажете вы. О чём ? О том, кто вы и что вы сами о себе думаете.
Господин Морель подошел к своему широкому письменному столу и присел на его край.
Итак, прежде чем мы заберёмся в джунгли межправительственных отношений, мне бы хотелось послушать, каким вы видите себя в ближайшие, ну скажем, лет этак пятнадцать.
Он многозначительно поднял брови, окинул съёжившегося сотрудника взором великого полководца и скрестил руки на груди.
Итак, подумайте и расскажите мне об этом. Я – весь внимание.
Сейчас я всё расскажу ! – неожиданно раздался в кабинете звенящий женский голос.
Маргарет сочла ниже своего достоинства извиняться за то, что столь бесцеремонно прервала служебную беседу своего мужа. В её лексиконе просто не имелось слов извинений.
Извинения – удел прислуги, – любила повторять она вслед за своей матерью, Элизабет.
Сейчас я расскажу, какими я вижу нас всех в ближайшие пятнадцать лет. Разумеется, я имею ввиду не вас, молодой человек, – отдельно обратилась стремительно вошедшая Маргарет к молодому сотруднику, который судорожно вскочил и от ужаса чуть не перевернул стул. – Кстати, не будете ли вы так любезны оставить меня наедине с господином Морель ?
Сконфуженный юный дипломат что-то пробормотал, попятился и спиной вперёд выкатился из кабинета.
Несмотря на кипевшее в ней негодование, Маргарет решила пока что ни в чём не обвинять мужа, но прояснить обстановку прямо сейчас всё же следовало.
Что за бардак творится в твоей приёмной ? – начала она, подступив к растерянному Пьеру-Анри, тут же утратившему манеры Бонапарта17. – Почему ты позволяешь этой вульгарной девице болтать всякие пошлости по телефону на рабочем месте ?
Маргарет… дорогая… не ожидал тебя увидеть… здесь… в это время… – только и смог выдавить из себя в ответ Пьер-Анри, которого яростная тирада разгневанной супруги застала врасплох.
Да, да, я вижу, что мой визит тебя невероятно обрадовал, – в своей обычной ядовитой манере отозвалась Маргарет, – но речь сейчас не об этом. Ты случайно не знаешь, почему я произвожу столь же сильное, я бы даже сказала, устрашающее, впечатление и на твою секретаршу тоже ?
И Маргарет с удовольствием посмотрела на свои длинные изящные кисти рук. Пьер-Анри висел у неё на крючке.
Почему ты так решила ? Не знаю, никогда бы не подумал.
Пьер-Анри нервно открыл коробку с сигарами и тут же захлопнул её, мельком взглянув на сильно выступающий живот Маргарет: его жена должна была родить не позднее, чем через месяц, где-то в конце декабря.
Да она прямо-таки онемела при моём появлении, – пристально глядя в глаза супругу, – продолжала Маргарет. – Побелела и сидит как перепуганная курица на насесте, моргает своими блестящими, бессмысленными и круглыми от страха глазами. Того гляди, захлопает крыльями, раскудахчется и выронит на стол свою шикарную новую челюсть, – продемонстрировала свою наблюдательность Маргарет. – Кстати, я не знала, что секретарши в посольстве теперь так хорошо зарабатывают. Или же у неё есть дополнительные тайные источники дохода…
Ты знаешь… я как-то не расспрашивал мадемуазель Форест про её личную жизнь, – подняв брови, глубоко выдохнул Пьер-Анри. – Мне это совершенно неинтересно.
И эти губы ! Огромные, бесформенные, цвета фуксии ! Какая безвкусица, какая мерзость ! – передёрнула плечами Маргарет. – Как ты терпишь это уродливое пустоголовое существо !
Дорогая, тебе не следовало бы столь сильно волноваться по этому поводу, да ещё и в твоём положении, – наконец взял себя в руки Пьер-Анри, – если ты хочешь, я могу её уволить.
Здесь Пьер-Анри ошибался. Вопреки его мнению, скандалы, склоки и выяснение отношений вовсе не утомляли Маргарет, а, наоборот, вливали в неё энергию и были неотъемлемой частью её жизни с юных лет.
Пьер-Анри посмотрел на часы.
Давай-ка лучше отправимся поужинать, ты, наверное, голодна, – попытался он разрядить обстановку. – Господин Жорж Шамо де Куржет любезно порекомендовал мне один отменный ресторан в Челси.
Надо заметить, что Пьер-Анри всегда, даже за глаза, считал правильным именовать своих начальников не иначе, как полным именем и обязательно с добавлением слова «господин».
Никогда не была особенно высокого мнения о гастрономическом вкусе этого солдафона, – отозвалась Маргарет, очевидно, имея ввиду военную карьеру и генеральское звание посла Франции в Великобритании. – Но почему бы и нет.
Только мимолётный прищур глаз и слегка поджатые губы Пьера-Анри могли бы выдать то, что его покоробили последние слова Маргарет. И дело здесь было не только в том, что он с неподдельным уважением относился к любому своему начальнику.
Откуда в Маргарет столько глубинного высокомерия, столько пренебрежения, столько искренней неприязни по отношению ко всем без исключения мужчинам ? – уже в который раз за годы их совместной жизни спрашивал себя Пьер-Анри. – В этом она превзошла даже старую ведьму !
В данном случае господин Морель имел ввиду свою тёщу, Элизабет Линнер, с которой находился далеко не в самых лучших отношениях.
Впрочем, вопрос этот был риторическим, так как ответ на него Пьеру-Анри был хорошо известен.
Дедушка Вильгельм, сукин сын, всё это – из-за тебя, – в очередной раз подумал Пьер-Анри про отца Элизабет.
Мадемуазель Форест, я жду вас завтра с документами, которые вы сегодня не соизволили подготовить, – нарочито невежливо обратился Пьер-Анри к своей секретарше, выходя из кабинета, – и ради Бога, потрудитесь сменить цвет вашей губной помады ! Здесь же всё-таки посольство, а не…
Не закончив фразу и даже не попрощавшись со своей ошеломлённой сотрудницей, глаза которой от обиды стали быстро наполняться слезами, господин Морель важно вышел из приёмной под руку с супругой.
* * *
День в Лондонском Университете только начинался. Это было тихое время, когда преподаватели пахнут душистым мылом, а при взаимных приветствиях дыхание у них всё ещё свежо от зубной пасты. Было довольно рано, одинокие студенты только начинали понемногу появляться в коридорах Колледжа Хейсроп18, в котором Пьер-Анри был приглашённым преподавателем. Он получил блестящее образование в Париже, в Высшей Нормальной Школе19 и в Институте Политических Исследований20, где защитил диплом по внешней политике Японии, а также изучал японский язык в Национальной Школе Живых Восточных Языков21. В Лондоне Пьер-Анри совмещал работу дипломата с преподаванием политической философии.