В Москве я нашел одного финна и одного японца и пригласил их вместе поучаствовать в дискуссии о происхождении народов. Высокий белокурый финн и маленький темноволосый японец сидели в креслах и с интересом разглядывали друг друга, думая, наверное, о том, от кого каждый из них произошел.
– Господа, – сказал я, начиная встречу, – при тщательном математическом исследовании глаз различных рас мира мне удалось прийти к заключению, что вы, финн и японец, имеете единый корень происхождения. Посмотрите, пожалуйста, друг на друга и постарайтесь выяснить, есть ли между вами что-то общее.
Финн и японец пристально посмотрели друг на друга, стараясь, видимо, найти общие черты, и дружно расхохотались.
– Между нами нет ничего общего, может быть, только то, что мы оба люди, – сказал японец.
– Не торопитесь, господа, – продолжал я, – существовало 4 корня происхождения различных рас мира. Вы оба имеете единый (первый) корень происхождения. Посмотрите на офтальмогеометрическую карту миграции человечества из Тибета: единый первый корень имеет несколько ветвей миграции человечества, одна ветвь заканчивается на вас, финнах (балтийская раса), другая – на вас, японцах (маньчжуро-корейская раса). Но корень происхождения у вас един. Вот, посмотрите! Поэтому у вас должны найтись общие признаки, но очень глубинные, потому что они очень древние. Называйте, пожалуйста, простые бытовые слова (огонь, вода, небо, земля, дом, женщина и т. п.) по-японски и по-фински – возможно, в них вы найдете схожесть или общий корень. В соответствии с этим постарайтесь также провести параллели между древними (очень древними) обычаями японцев и финнов.
Между финном и японцем завязалась увлеченная беседа на плохом русском языке, которая продолжалась часа два. Я пытался вначале записывать финские и японские слова, которые имели общий корень, а также уловить смысл общности их древних обычаев, но потом бросил это дело, потому что оба собеседника, возбужденные беседой, не обращали на меня достойного внимания и редко останавливались, когда я просил их записать то или иное слово. Поэтому мне сейчас, по прошествии нескольких лет, трудно воспроизвести их беседу.
– Смотри-ка, – сказал более бойкий японец, – и в самом деле у нас с финном есть общее. Мы с ним братья по древней крови.
– Между прочим, – сказал финн, – вам надо более широко пропагандировать ваши исследования. Они будут служить делу мира на Земле. А то все считают, что арийская раса является передовой. Вот мы с японцем нашли, что между нашими языками есть сходство, есть сходство и в обычаях. Я посмотрел на японца как на своего кровного брата, хотя он совсем не похож на меня.
– Скажите, а можно найти сходство между мной и негром? – спросил японец.
– Вряд ли, а вот между негром и памирцем – можно, – ответил я.
Конечно, я не могу ручаться за научную строгость беседы между финном и японцем. Однако тот факт, что они и в самом деле нашли много общего между собой, весьма любопытен. Контрольных исследований (например, встречу японца и негра, которые имеют разные корни происхождения) провести, к сожалению, не удалось.
Другими историческими параллелями, подтверждающими описанный путь миграции человечества, могут быть гипотеза об азиатском происхождении американских индейцев, гипотеза об американском происхождении новозеландских аборигенов и факт тесных контактов аборигенов Чукотки и Аляски.
Естественно, предмет нашего исследования, уходящий своими корнями в глубокую древность, является спорным. Здесь, как ни в какой другой области, трудно найти прямые доказательства. Но, несмотря на это, я продолжу описание других путей миграции человечества, полученных при офтальмогеометрических исследованиях.
У нас получилось, что в этот юго-восточный путь миграции вошли после тибетской расы последовательно следующие расы: южно-азиатская, папуасская, меланезийская, веддо-индонезийская и австралийская. От основной линии изменчивости глаз отходит одно ответвление: папуасская раса дала азиатско-пигмейскую расу, которая в свою очередь породила дравидскую и айнскую расы.