Досмаковать всполохи удовольствия Лианейн не дали, что немного расстроило… Она медленно приподнялась, пряча под одеялом наготу, пытаясь собрать рассыпанные мысли, и с минуту смотрела на причитающее создание, которое то винило себя, то порывалось унести ее к целителю. Наконец, в опьяневшем сознании девчушки ситуация немного прояснилась.
— Эш, послушай, все хорошо… все нормально, так… должно быть, — Лиа оборвала его истерику, просто взяв за руку и слегка сжав пальчики. — С девственницами такое случается.
— Ч-что?.. — дыхание Эштена так и оборвалось. — К-как это «с девственницами»? — поднял ошалевший взгляд.
— Вот так. И обычно этому факту только рады, — насупилась.
— Вы с ума сошли? Вы… вы… вы что, не знаете?
— Я знаю, что нельзя отдавать невинность представителю искусственной расы. Я в курсе. Как по мне — дурацкий стереотип, — подобралась к бирюзовому существу ближе. Настолько близко, чтобы робко поцеловать в щеку. — А еще, мне очень понравилось… с тобой…
— Вам не было больно? Правда? — все еще встревоженно.
— Правда, — кивнула и даже не заметила, как одеялко предательски сползло с плеч, но Эш ловко поймал его щупальцем и вернул на место. Это было так естественно, словно они знали друг друга много лет, как самые настоящие супруги. — А теперь через две недели у нас появятся малыши, да? — засияла, словно маленькое радостное солнышко.
Монстр обреченно посмотрел на воплощение наивности и непосредственности, сидевшее перед ним.
— Понимаете…
— Может, уже перейдем на ты? — бесцеремонно оборвала, хихикнув.
— Д-да, простите. Я отличаюсь от мужчин первой расы не только внешне. Я весь от них отличаюсь, понимаете? И внутренне тоже… Так вот, потомство я могу дать раз в год, в определенный период времени. Через два месяца. Если быть точнее, то через 64 дня, — начал свой безрадостный монолог, тщательно подбирая слова.
— Я ничего не поняла, а сейчас тогда что было? — во весь голос возмутилась Лианейн, встряхнув рассерженно кудряшками.
— Ну, я пытался объяснить, но вы, то есть ты, скинула платье. Стояла такая красивая и обнаженная, аж дыхание перехватывало. Ну и я… А еще ты не была против!!! И я… ну, я… короче, вот, — попытался объясниться, но в итоге сконфуженно уронил голову.
— То есть ты просто так пользовался моим телом, тыкаясь щупалками? Ради собственного удовольствия, так? — в изумрудном разгневанном взгляде бывшей аристократки загорелась настоящая ярость.
— Прошу, просто выслушайте, выслушай… Вам, тебе не понравится то, что произойдет через два месяца. Это… это будет мерзко… и больно, — Лиа сглотнула, но встревать не стала. — Мне бы хотелось, чтобы у вас остались хорошие воспоминания обо мне. Как можно больше… Я не хочу остаться для вас чудовищем, которое поместит в вас свое потомство, — Эш сделал приличную паузу. — И если бы я знал, что вы невинны, я бы ничего делать не стал. Но, к сожалению, я не так уж хорошо в этом разбираюсь, ведь мне девственность никто не дарил раньше.
Дочь банкира, удивленно хлопая глазками, впитывала длинную речь своего первого парня, больше похожую на исповедь, и не знала, что вообще со всем этим делать.
— Ваше молчание меня настораживает, вы ведь все поняли из того, что я вам говорил, правда? — осторожно спросил арига.
— Думаю, да, — и демонстративно отвернулась.
Увы, после объяснения причин обида еще плескалась в рассерженном сердечке, поэтому повисла неловкая пауза, одна из тех, какая пугала Эштена до позеленения. Целую минуту он, не зная, что предпринять, просто созерцал измятое ложе, иногда вздыхая.
— Хотите, — Эш встрепенулся, зацепившись за мелькнувшую идею, — хотите задать мне еще какие-нибудь вопросы? Может, вам будет это…
— А потрогать можно? — Лиа тотчас прильнула обратно.
Любопытство так и сияло на озорной мордашке Лианейн, вытеснив последние всполохи недовольства. Столь живой, непосредственной и беззаботной она не ощущала себя давно. Даже бесконечное и вязкое черное горе на какое-то время покинуло ее, позволив снова стать счастливым ребенком.
— Если вам не будет противно, то трогайте… где хотите, я не против… совсем. Пожалуйста, — монстр подхватил это желание и покорно разлегся на матрасе, вытягивая щупы на всю длину, и раскинул руки.
Девчушка робко потянулась к странным черным полосам на шее подопытного и также робко скользнула пальчиками вдоль одной из них.
— Это мои детские жабры. Когда мы появляемся на свет, то первые дни после рождения живем исключительно в воде, но потом мы меняемся, жабры зарастают, и от них остаются лишь эти легкие следы, — пояснил Эш.
— Ваши младенцы, как маленькие рыбки, да? А это удобно — не нужно нянчиться, пеленать, кормить. Можно только менять воду в аквариуме и кидать корм! Здорово!
— Д-да, — грустно улыбнулся, поддерживая шутку любопытной исследовательницы. А она, в свою очередь, вошла во вкус, ее боязливые ладошки скользили все более уверенно по гладкой бирюзовой коже, а сама она увлеченно, с упоением изучала смутившегося Эша, как новенькую куклу.
— А ты боишься щекотки?
— Не знаю… — растерянно, — наверно, все-таки нет, ведь моя кожа намного толще, чем… АХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА, — монстр во весь голос залился громким смехом, нервно подергивая нижними конечностями, стоило только немного пощекотать его живот.
Малышка, раззадоренная и воодушевленная «безжалостными экспериментами», бесстрашно юркнула ниже, именно туда, где щупальца начинались, а как же иначе, интересно же, что там? Эш вновь резко посинел, широко распахнув смущенные глаза, затих, растерялся перед таким, столь интимным, «изучением».
— Не надо… мое тело отличается от человеческого… вам будет противно, — он почти прошептал, вглядываясь в мордашку Лиа с мольбой.
— У тебя еще щупалко есть, правда, не такое длинное, но горячее и склизкое, бр-р-р, — Лиа наигранно поморщилась, отдергивая шаловливые ладошки. — А, я поняла. Это твой…
— Да, это родовой щуп для осеменения. И да, не надо его трогать, он чувствительный… и мерзкий!
— Ну, вроде, он даже приятный. Местами, — хитренько улыбнулась и совершенно неожиданно пристроилась рядом с Эшем, прижавшись к его телу, как доверчивый котенок.
Теперь в девочке не осталось и капли страха к этому печальному, но по-своему милому и беззащитному созданию. Вот только создание это практически сразу засуетилось, закутывая ее в тряпичный кокон. Для верности еще и отростками ноги опутал.
— Эш, ты чего?
— Я просто боюсь, что вам будет холодно.
— Какой ты все-таки хороший, — девчушка по-доброму рассмеялась, прикрыв глаза и позволив себе вот так расслабленно нежиться в объятиях самого странного существа из всех, каких она встречала в жизни. — И добрый. И еще невероятно теплый, ласковый, родной, — провела по щеке разомлевшего монстрика и добавила намного тише: — У тебя замечательные родители, раз воспитали такого невероятного сына!
Последняя фраза раскаленной секирой рубанула по Эшу, выпотрошила всю душу и вытряхнула из самых потаенных и скрытых ее уголков те воспоминания, которые должны быть там похоронены навечно.
— Я рос в приюте для сирот, — бесцветным голосом сообщил он, став светло-бирюзовым.
Лианейн аж вздрогнула, сообразив, что нанесла серьезную рану своими нечаянными словами.
— Прости, я не знала… я думала, что…
— Все в порядке, —Эштен улыбнулся, сквозь вязкое отчаяние, — это было давно. Я все забыл и мне почти не больно, — безэмоционально врал, точнее — пытался.
— Есть вещи, которые нельзя забыть, — совершенно серьезным тоном обратилась Лиа, — я же вижу, что это тебя мучает. Знаешь, если рассказать, то станет немного легче… здесь, — осторожно положила ладошку на грудь монстра между двух его сердец, бьющихся неистово быстро.
— Нет. Не станет. Я лишь добавлю вам переживаний историей моего детства, — накрыл руку Лианейн своей и чуть сжал пальцы. — А у вас уже есть тяжкая ноша за плечами и собственная боль, вы не должны разделять еще и мои страдания, — а после небольшой неловкой паузы добавил, вполголоса: — Мне кажется, прошлой ночью вы почти не спали.