— Да, необычно. Только ему это и даром не надо, потому что официальных продаж Фортунера на территории РФ Тойота не планирует. Разве что вы переведёте своё описание на тайский или австралийский язык.
«А он не привык к возражениям. И шутка не смешная. И вообще, обидно, блин!»
— Но я …
— Я понимаю, — перебивает он сочувственно, — это не ваша вина, что вы этого не знали. Вам дали общие каталоги, ваша задача сделать описание. Я не о том, что вы описали ненужную машину, я о том, что в описаниях сайта не нужны высокохудожественные вещи. Надо проще, техничнее, суше.
Он переходит на начальственный тон и вся магия теряется. И образ его жены перед Данкиными глазами скачет как чёртик и машет флажками, пробуждая дух противоречия.
— Понятно, — Она корчит ему рожу. А вот хрен тебе! Жене указывай. — Я, конечно, постараюсь учесть ваши замечания, — она старается говорить мягко и вежливо, — но меня наняли как раз потому, что мои описания запоминаются. Я не работаю по шаблону. Мне поставили задачу: заполнить сайт уникальным контентом. Он достаточно уникальный?
— Вполне, — она прямо ухом чувствует, как он кивает.
— Тогда проще, техничнее и суше — это, наверно, не ко мне.
Эта пауза материальна. Данка чувствует, как сгущается в комнате воздух, как искрится на том конце трубки его гнев, как накаляются синопсы, по которым двигается от его начальственного мозга к речевому аппарату переданный сигнал. Всё, сейчас он шандарахнет её молнией своего «Уволена!» и дымящаяся кучка пепла на стуле всю жизнь будет жалеть о своей дерзости.
— Тогда пусть останется как есть, — он говорит неожиданно спокойно, но холодно, замолкает, и Данка задерживает дыхание. Приговор ещё не оглашён. — Написанное пусть останется как есть. Вы хорошо потрудились, но эта работа не для вас.
Ну, вот и всё! Дочирикалась.
— Ясно, — расстроено вздыхает она.
— Но вы напрасно расстроились, — он не злорадствует, в его голосе снова тепло. — Я хочу предложить вам другую работу, где у вас будет реальная возможность проявить себя, и ваш талант там действительно пригодится.
В голову лезут всякие глупости.
— Я не пишу биографий, — ляпает она первую попавшуюся.
— Нет, нет, — смеётся он, — я ещё недостаточно стар, чтобы садиться за мемуары. Разговор идёт всё о том же сайте. Только теперь ваша задача писать для него статьи.
— Статьи?
— Да, актуальные, живые, энергичные, с характером. Думаю, эта работа как раз для вас.
— У меня нет журналистского образования, — на всякий случай намекает она.
— Я же сказал, это неважно. Важен только сам текст. Вы согласны?
— Наверно, да.
— Отлично! — кажется, он радуется больше, чем она. — Я скажу координатору проекта, он с вами свяжется, чтобы обсудить детали.
— Хорошо.
Потухший монитор отражает её расстроенное лицо: не хочу никакого координатора.
— Но должен сразу предупредить, к этой работе есть одно неприятное дополнение, — он чувствует её растерянность, и он опять улыбается. — Каждую статью вам придётся обсуждать лично со мной, а я тот ещё зануда.
— Я, честно говоря, тоже не подарок, — она не знает кто это сказал, потому что она сейчас сидит, открыв рот и боится поверить, боится шелохнуться, боится себя ущипнуть и проснуться.
— Я заметил.
«Клянусь, он лыбится! Самым нахальным образом лыбится от удовольствия», — она шевельнула мышкой, чтобы посмотреть в его счастливое лицо.
— Тогда давайте начнём как раз с Фортунера. Я подумал, из этого получится отличная статья. Плевать, что официальных продаж в России не будет, если кто-то решит его купить, мы привезём. Как вам идея?
— Охренительно, — наверно грубо, но точнее про её состояние сейчас и не скажешь.
— Я рад, что вам понравилось. Тогда не буду вас больше задерживать, мне кажется, вы уже спите.
— Ещё нет, — часы показывают второй час ночи. Она могла бы увидеть всё это в десятом сне, но, кажется, это происходит в действительности. Она пока не уверена. — Но обсуждать «маньяка» действительно на ночь глядя не стоит.
— Тогда до завтра?
— До завтра, — прощается она и слышит его дыхание в трубке. Он почему-то не торопится отключаться. — Павел Дмитриевич! — спохватывается она в последний момент.