Выбрать главу

Пускай маркиз и дальше задирает нос, цепляясь за свою фальшивую знатность. Таким как он никогда не понять истинного благородства, которое проявляется в поступках, а не в громких титулах. Мое благородство — то, что я всего добился сам, поднявшись с самых низов.

Палаццо я считал заслуженной наградой, компенсацией за все мытарства. И тут является какая-то молоденькая англичаночка, которая возомнила себя вправе диктовать здесь свою волю⁈

О, Элизабет даже не представляет, с кем связалась! Уж я преподам ей урок…

Я уже предвкушал, как Элизабет, потупив взор и теребя платочек, поставит заветную подпись. Пролепечет дрожащим голоском последние извинения, признавая меня полновластным хозяином. О, сладкий миг триумфа! Победа, к которой я так упорно и долго шёл. Теперь-то ничто не помешает утвердиться здесь единоличным властелином. Дождусь отъезда навязчивой гостьи — и дело в шляпе!

Смакуя грядущий триумф, я рассеянно перелистывал папку с документами. Всё готово, осталась сущая формальность.

Элизабет Эштон, такое утонченное, изящное создание, но сколько спеси! Уверен, сейчас она рыдает в своих покоях. Что ж, пойдет ей на пользу.

Занятый сладкими грезами, я вздрогнул от знакомого стука в дверь. На пороге обрисовался алый силуэт — моя давняя приятельница Лаура, прославленная куртизанка и частая гостья моей спальни.

Обтянутая алым шелком, едва скрывающим пышные формы, Лаура призывно вильнула точеными бедрами. Её смуглые плечи и роскошная грудь проступали под тончайшим газом, дразня воображение. Всё в Лауре дышало негой и сладострастием, пробуждая плотское желание.

Заперев дверь, она грациозным движением скользнула мне на колени. Прижалась влажными губами к моей гладко выбритой щеке, согревая жарким дыханием с нотками пряных духов. Я зарылся лицом в её мягкие смоляные кудри, блаженно втягивая аромат.

— Я видела, как давеча из палаццо пулей вылетела какая-то юная особа, — промурлыкала Лаура, игриво покусывая мочку моего уха. Её проворные пальчики уже расстегивали пуговицы моего сюртука. — Вся взъерошенная, заплаканная. Уж не та ли самая племянница покойной Беатрис, наследница?

— Она самая, — подтвердил я, лаская упругое бедро куртизанки сквозь тонкую ткань. От прикосновений к бархатистой коже по моему телу побежали мурашки, а в паху разгорался огонь. — Явилась сюда вся сияющая, в предвкушении чего-то грандиозного. Но стоило девчонке увидеть, что здесь творится — сразу вся ее радость сменилась праведным негодованием. Ах, какой ужас, какой кошмар! Того гляди, в обморок бы грохнулась от потрясения.

Я тихо рассмеялся, вспомнив реакцию Элизабет. Стоило мне любезно предложить ей присесть ко мне на колено, как она вспыхнула и опрометью бросилась прочь. Будто за ней гончие Дьявола гнались, а не радушный хозяин палаццо.

В моем голосе звучали одновременно снисходительность и угроза, едва скрываемые за светской учтивостью. Я привык облекать свои суждения в бархатные перчатки, но железная хватка неизменно давала о себе знать.

— Так этой гордячке и надо, — промурлыкала Лаура, прижимаясь ко мне теснее. — Нечего соваться в чужие владения, не зная всех расстановок. Здесь правишь ты, Марко. И горе тому, кто посягнет на твою власть.

Куртизанка явно наслаждалась ролью наперсницы влиятельного сановника, упиваясь сопричастностью к большой игре. Мне же её почтительность и покорность льстили, укрепляя веру в собственное всесилие.

Что ж, мятежная англичанка получила первый и последний урок. Я был уверен, что завтра же она явится с повинной, готовая беспрекословно подписать все необходимые бумаги. Такие неопытные девицы легко пасуют перед первыми трудностями, поджимают хвост и бегут прочь.

Элизабет Эштон… Красивое имя, но завтра оно останется лишь очередной победой, трофеем в моей коллекции. Хрупкая фарфоровая статуэтка, возомнившая себя несгибаемым клинком, разобьется вдребезги о мою несокрушимую волю.

Я предвкушал момент ее полной и безоговорочной капитуляции. Как сладко будет наблюдать смирение в этих дерзких глазах, покорность в стройной фигурке, склонившейся над документами. Аккуратный росчерк пера — и дело в шляпе. Элизабет Эштон покинет Венецию навсегда, оставив мне желанный приз.

А пока можно насладиться триумфом в объятиях жаркой итальянской красотки. В конце концов, я это заслужил. Нужно брать от жизни всё, особенно сладкие плоды, доступные лишь избранным. Прочие так и будут скулить у ног, выпрашивая объедки с барского стола.

Разве не об этом я грезил все эти долгие годы? О власти, богатстве, женщинах, признании? Теперь, когда мечты обрели плоть, я не позволю какой-то чужачке разрушить всё. В этой партии Марко Альвизе не проиграет. Кем бы ни была эта Элизабет.