Стоны и всхлипы друга становились все исступленнее, а движения куртизанок — все откровеннее. Одна впилась Лучано в губы жадным поцелуем, словно хотела высосать душу. Вторая неистово работала ртом, с влажным причмокиванием вбирая в себя возбужденную плоть по самое основание.
Я поморщился. Зрелище разнузданного совокупления начинало утомлять. Приевшиеся картины разврата уже не вызывали во мне ни искры интереса. У меня были заботы поважнее, чем наблюдать за животным спариванием.
— Лучано, закругляйся уже, — рявкнул я, грохнув бокалом о столик. — Забирай своих шлюшек и катись к дьяволу. У меня важные дела.
Лучано недовольно засопел, но спорить не решился. Неохотно оторвавшись от сладкого плена девичьих тел, он принялся кое-как приводить одежду в порядок. Девицы хихикали и перешептывались, бесстыдно обнажая розовые от возбуждения прелести.
— Ну ты и зануда, Марко! — проворчал Лучано, пошатываясь и одергивая сюртук. — Смотри не засиди свое драгоценное седалище, пока будешь делами заниматься!
С этими словами он, покачиваясь, двинулся к двери, по пути шлепнув одну из девиц по округлому заду. Та взвизгнула, но послушно засеменила следом, как и ее подружка.
Дверь захлопнулась, и я наконец смог перевести дух. Тишина, отличное бренди и упоительное предвкушение грядущей схватки — что еще нужно, чтобы сосредоточиться на планах?
Откинувшись на спинку кресла, я самодовольно ухмыльнулся. Моя многоходовая комбинация против юной англичанки срабатывала безупречно.
Воображение живо вырисовывало её образ — юная англичанка, ступающая на венецианскую землю с видом непорочной и решительной особы. Я был готов поспорить, она истинная дочь чопорного Альбиона, насквозь пропитанная ханжеской добродетелью. От одной мысли о её приторном благонравии сводило зубы.
Я намеренно не встретил ее, хотя как управляющий палаццо был обязан это сделать. Пусть поплутает по незнакомому городу, помучается с поисками. Заодно страху натерпится, растеряет свою самоуверенность.
Но до палаццо упрямица таки добралась. Взмыленная, растрепанная, со сверкающими глазами. Помню, как она стояла на пороге — яркое лимонное платье облегало точеную фигурку. Задорная шляпка лишь подчеркивала красоту золотистых локонов. Сама невинность, да только без тени жеманства и ханжества.
Признаться, я ожидал увидеть бесформенный серый чехол до пят и чопорно поджатые губы. А она, гляди ж ты, и цвет выбрала дерзкий, и фасон лестный. Скромность скромностью, а знает себе цену, плутовка.
Эта мысль отдалась горячей волной в паху. Невольно представил, как разоблачаю эту добродетельную недотрогу, срываю с плеч лимонный шелк. Интересно, она хоть представляет, какие развратные картины рисует мужскому воображению невинный наряд в сочетании с вызывающе прямой осанкой?
Держу пари, эта гордячка еще никому не позволяла коснуться своих прелестей. А ведь наверняка под батистом и кружевом скрывается отменная фигурка — крепкие полные груди, осиная талия, округлые бедра. Такую так и тянет завалить на первую же горизонтальную поверхность, сорвать батистовые тряпки и хорошенько отодрать. Чтобы взвизгивала, царапалась, а после томно стонала, утопая в порочном наслаждении.
Так, Марко, придержи коней! Сейчас не время для этих фантазий. Да, перед отправкой домой стоило бы хорошенько поиметь эту недотрогу, чтобы на всю жизнь запомнила венецианское гостеприимство. Но это лишь замедлит дело. А мне нужно как можно скорее спровадить незадачливую наследницу восвояси.
Завтра я просто подсуну ей на подпись нужные бумаги — и дело в шляпе! Англичанка сама откажется от притязаний на наследство, освободив дорогу мне, Марко.
А после — уползет зализывать раны, с клеймом поруганной добродетели. Распрощается с Венецией навсегда, оставив палаццо законному владельцу. То бишь мне.
Я невесело усмехнулся, поднося к губам бокал с бренди. Законному владельцу… Звучит горько, учитывая, с чего начиналась моя жизнь. Порой кажется, сама судьба жаждала унизить и растоптать меня, но я сумел подняться из грязи к вершинам. И теперь никому не позволю отобрать то, что принадлежит мне по праву.
…Да, жизнь с самого начала не баловала, швыряя из одной пучины страданий в другую. Я появился на свет нежеланным, Figlio illegittimo (незаконнорожденный сын), плодом случайной связи простолюдинки Катерины с блистательным маркизом де Альвизе.
Поначалу, правда, отец не чурался незаконнорожденного сына. Навещал, приносил дорогие подарки, даже нанял учителей, чтобы дать отпрыску достойное образование.