Более двух тысяч лет назад Аристотель писал о животных, которые в его время, при тогдашнем состоянии знаний, не поддавались классификации: “Помимо животных, изученных к настоящему времени, в море обитают существа, которых нельзя отнести к какому-либо роду, потому что они слишком редки. Некоторые опытные рыбаки утверждают, что видели в море животных, напоминавших строительные балки, — черных, округлых, имевших повсюду равную толщину. Другие неизвестные животные походили на щиты, были красного цвета и имели многочисленные плавники”.
На мой взгляд, здесь можно увидеть намек на двух главных героев настоящего труда — гигантского кальмара и морского змея. И если в приведенном выше высказывании Аристотеля о них упоминается лишь кратко, то в дальнейшем у датского епископа Понтошшдана, который был первым автором, посвятившим этим животным тщательное исследование, мы найдем более подробные комментарии.
И в самом деле, с глубокой древности судьба наших двух чудовищ была похожей. Вначале оба они были известны как откровенно сказочные персонажи — по слухам, героическим рассказам и суевериям. Впоследствии эти животные были описаны более трезво и тщательно, сначала в нескольких отдельных сообщениях, которые постепенно становились все многочисленнее и составили наконец целый букет убедительных свидетельств. Однако это не уменьшило количества возводимой на них хулы, насмешек и обвинений в малой правдоподобности, иначе говоря, невозможности их существования. Что касается огромного головоногого, то даже обретение не вызывавшего сомнений анатомического фрагмента долгое время не могло смягчить почти всеобщее недоверие. Удивляйтесь после этого тому, что проблема змея, о котором известно еще меньше, по-прежнему остается поводом для веселья. Фантастический характер этого животного сделался классической темой для шуток, и даже его имя стало синонимом грубой насмешки.
Один только случай пожелал, чтобы тайна гигантских головоногих рассеялась первой. Гигантский кальмар сегодня занял свое место в учебниках зоологии, у него есть латинское название, которое можно без улыбки и не краснея произносить в ученых собраниях. Быть может, если бы кости в игре природы упали иначе, именно морской змей обрел бы свое место в ученых трактатах под научным названием Megophias, а кракен по-прежнему остался бы персонажем фольклора.
Об агрессивности спрутов в литературе и в море
Есть монстры, существование которых общепризнано, но самые убедительные свидетельства о них похожи на легенды. Их образ пропитан ужасом, строение нелепо, а размеры так невероятны, что, несмотря на утверждения ученых, они навсегда останутся созданиями фантастическими и нереальными.
Скандинавский кракен, достойный наследник ужасной гомеровской Сциллы, из этого ряда. Сделать поправку на преувеличения, уменьшить его до разумных размеров, отбросить некоторые наивности, и от этого кошмара почти ничего не останется. Но вызываемый им ужас бросает тень на более скромных представителей этого отряда — осьминогов, кальмаров и других моллюсков с многочисленными щупальцами, ноги у которых растут прямо из головы. Сам Босх не мог бы выдумать для своего ада анатомического строения более нелепого. И Уэллс не преминул воспользоваться их образом, чтобы представить своих марсиан в самом кошмарном виде.
Еще не так давно моряки в самом деле опасались нападения гигантов из этого адского племени и считали, что они могут угрожать самым крупным кораблям. Но времена суеверного страха, рожденного первыми контактами с неизвестным миром, прошли. Человек поднял голову. Стал спрашивать себя: а так ли они страшны, эти морские страшилища? Маятник качнулся в другую сторону. Скоро стали отрицать саму возможность нападения их на человека. Любители подводного плавания дошли до того, что находят их приятными партнерами по играм. Какая проза, полный крах океанского демона!
Однако в подсознании страх все еще остался. И, по правде говоря, есть о чем беспокоиться. Тот, кто с таким апломбом отрицает агрессивность спрутов, похож на испуганного ребенка, который, чтобы подбодрить себя в темноте, преувеличенно громко разговаривает…