– Ты намерена свести меня с ума своим восхитительным телом, дразнить и искушать, как в старые добрые времена?
– Более того, – заверила она, нежно поглаживая литые мускулы его живота. – Я хочу, чтобы эти мгновения навечно запечатлелись в твоей памяти и ты вспоминал бы о них, когда услужливая девица пожелает согреть твою постель в холодную зимнюю ночь.
Чувствуя, как раскаленная добела страсть разливается по его жилам, Трейгер не мог не признать, что Сирена весьма преуспела в искусстве любви. Легкие прикосновения ее рук успокоили волнение, которое терзало его с той минуты, как он узнал, что снова придется расстаться с любимой.
Каждый нерв отзывался на ее ласки. Он не мог насытиться нежными губами и возбуждающими прикосновениями. Сердце грохотало, Трейгер ничего не видел и не слышал и, прерывисто дыша, сдался на милость ее дерзких и изысканных ласк. Внимая эху собственных стонов, он вынужден был признать, что любовь Сирены дарила райское блаженство и сулила адские муки.
Впервые в жизни Трейгер уступил инициативу женщине и предстал перед ней без заслонов, за которыми привык прятать сердце и душу, – беззащитный перед ее волшебными чарами. В это бесконечное мгновение он рождался заново, доверившись непостижимому созданию, которое сжимал в объятиях.
Все растворилось в жарком тумане, кроме прикосновений ее губ и движений рук, выводивших причудливые узоры на твердых мышцах его живота. Охваченный огнем страсти, он нетерпеливо прильнул к ее губам. Ни одной женщине до сих пор он не говорил слов любви. Но сейчас повторял их снова и снова. Сирена самозабвенно выгнулась навстречу. Как два фрагмента головоломки, они стали единым целым, слившись телом и душой. И мир взорвался вспышкой красочного фейерверка.
Пламя страсти погасло, но угли продолжали тлеть, и достаточно было одного поцелуя или нечаянного прикосновения, чтобы зажечь новый пожар.
Сирена не представляла себе, что наслаждение может быть таким огромным, а счастье настолько полным. Ей ничего не было нужно, кроме тепла его сильного тела, чтобы пережить холодную ветреную зиму. В тесном кольце рук любимого Сирена чувствовала себя неуязвимой, уверенная в том, что он покидает ее только по зову долга и вернется, что бы ни случилось.
Когда полуденный свет просочился сквозь шторы, ресницы Сирены дрогнули. Она открыла глаза и увидела Трейгера, приподнявшегося на локтях и задумчиво созерцавшего ее. Выгнув тонко очерченную бровь, Сирена нежно улыбнулась и протянула руку, разглаживая морщинки на его усталом лице.
– О чем ты так серьезно размышляешь? – спросила она все еще хриплым от желания голосом.
О чем?.. Теперь, когда они, преодолев гордыню и выяснив все недоразумения, признались друг другу в любви, Трейгер не представлял себе жизни без Сирены, безраздельно завладевшей его сердцем. Трейгер не мыслил прожить без нее и дня. Новизна этого чувства пьянила, наполняя душу счастьем. Он лишь сожалел о том, что так долго противился неодолимому влечению к Сирене, и негодовал при мысли о долгих холодных ночах, которые проведет, прокладывая маршрут для армии Вашингтона, вдали от ее пылких объятий.
– Просто я думал, как буду тосковать по тебе. Дни покажутся мне вечностью, а ночи…
– Возьми меня с собой, Трейгер. – Сирена крепко обняла его. – Я не могу тебя отпустить… по крайней мере сейчас.
Тяжело вздохнув, он покачал головой:
– Я только что протащил тебя через полстраны и не хочу подвергать новым испытаниям. Это будет трудный поход. Вашингтон готов к возвращению на зимние квартиры в Велли-Фордж, время не терпит. – Он горько рассмеялся, взъерошив пятерней черные спутанные кудри, и склонился над Сиреной. – Генерал Хау вонзил нам нож в спину своей прокламацией, из которой следует, что патриотам, покинувшим армию, простятся все грехи, совершенные против Британии. У нас осталось только три тысячи солдат, готовых сражаться за независимость. Остальные разбрелись по домам в надежде на его великодушие.
Сирена опустила глаза, выводя пальцем узоры на груди любимого.
– Ну почему все так беспросветно?!
– Ничто стоящее не дается даром, Рена. Даже нам с тобой пришлось повоевать, чтобы теперь… – Он поцеловал ее. – Так что я не боюсь пройти босиком по адскому огню, если это принесет нам райское блаженство.
– О, Трейгер, как бы я хотела отправиться с тобой домой и начать все сначала.
Вздрогнув, он отстранился от жены и сурово спросил:
– Неужели ты допустишь, чтобы смерть Натана осталась без возмездия? Я должен убить его кузена за гнусное предательство. Впрочем, Сэм Хейл так этого боится, что появляется только в сопровождении британцев, которые не нашли более достойного занятия, чем охранять его жалкую шкуру. Натан отдал жизнь за свои убеждения, и я позабочусь, чтобы его жертва не была напрасна. Тем более я не покину Вашингтона, когда он так отчаянно нуждается в тех, кто готов сражаться за свободу.
Сирене стало стыдно. Она вела себя как эгоистка, думая только о том, как сохранить хрупкую нить, связывавшую их сердца.
– Я понимаю, Трейгер, но…
– Наше время придет, – пообещал он. – А пока мы должны пользоваться каждым счастливым мгновением.
В ту же секунду властные руки заскользили по ее телу, оставляя за собой пылающую дорожку. Жаркая волна захлестнула Сирену, и она откликнулась на его призыв, дорожа мимолетными мгновениями и молясь о том, чтобы поскорее наступил день, когда они смогут обрести свое место под солнцем и насладиться любовью.
Нетерпеливый стук снова заставил Трейгера выругаться. Еще немного, и он начнет ненавидеть двери.
– Обещай, что будешь ждать меня здесь, когда я вернусь, – настойчиво попросил он, натягивая рубашку и бриджи.
Озорная улыбка осветила лицо Сирены.
– Ты хочешь, чтобы я оставалась в постели все время, пока тебя не будет… на тот случай, если ты явишься без предупреждения? – Ей чертовски трудно было изображать бодрость, но Сирена изо всех сил старалась не расплакаться.
Трейгер усмехнулся.
– При условии, что ты будешь одна. Не хотелось бы по возвращении застать тебя в обществе одного из вояк, всегда готовых оказать даме услугу. И не вздумай возвращаться домой в мое отсутствие. Это слишком опасно. Напиши Веронике, если сочтешь нужным, но надеюсь, у тебя хватит ума не появляться там. – Трейгер доверял жене, но догадывался, что она вынашивает планы возвращения в поместье к своей бабке. – Я сам отвезу тебя к бабушке после того, как армия будет расквартирована в Велли-Фордж.
– Но, милый… – Сирена собиралась признаться, что Вероника – это она сама, однако Трейгер уже открыл дверь и впустил своего брата.
Изобразив лучезарную улыбку, Роджер непринужденно заметил:
– Видимо, я имею несчастье появляться в самый неподходящий момент.
– Таким уж ты уродился, – проворчал Трейгер. – Боюсь, матушка не уделяла должного внимания твоему воспитанию.
– Это лишний раз подтверждает, что ты всегда был ее любимчиком, а мне приходилось суетиться самому, чтобы как-то выжить, – шутливо парировал Роджер, глядя на обнаженное плечо Сирены.
Трейгер пренебрежительно фыркнул и встал между Роджером и Сиреной, заслонив спиной свою соблазнительную жену.
– Матушка испортила тебя сверх меры. Именно мне пришлось занять глухую оборону, постоянно подкупая тебя, чтобы ты не ябедничал по любому поводу, а порой и без него.
Беспечный смешок слетел с губ Роджера, когда он направился к двери.
– Насколько я понимаю, в походе у нас будет достаточно времени на пространные дебаты о том, кто из нас был маменькиным сыночком. Пожалуй, мне лучше приберечь достойный ответ на будущее. – И, обернувшись, увидел, что Трейгер не обращает на него внимания, не в силах отвести взгляд от Сирены. – Мы с парнями подождем внизу, пока ты будешь прощаться.
Сирена проглотила ком в горле и попыталась сморгнуть навернувшиеся на глаза слезы.
– Я буду очень скучать по тебе.
–Я рассчитываю на твое обещание ждать меня здесь, Сирена. Я хотел бы войти в эту комнату и застать тебя с распростертыми объятиями, как сейчас, – прошептал он, обдавая горячим дыханием, от которого по всему телу разбегались мурашки.