— Но ведь Мирча об этом позаботился, — сказал Приткин.
— Не успел. — Я понимала его замешательство. В тот день, когда Приткин видел меня с Мирчей, мы были голыми и потными. Я, правда, завернулась в одеяло, но что с того? Все и так было ясно, — Видишь ли, нас прервали. Распутин начал штурм, помнишь?
— Прекрасно помню, — сказал маг, наморщив лоб, словно проделывал напряженную умственную работу. — Ты хочешь сказать, что так и осталась девственницей? — наконец спросил он без обиняков.
Если бы кому-то сообщили, что на лужайке перед Белым домом приземлился космический корабль, в его голосе прозвучала бы та же степень недоверия. Теоретически возможно, но совершенно невероятно.
Я оторвала взгляд от стены.
— Это тебя не касается! Ну, в общем, да.
Приткин покачал головой.
— Никогда бы не подумал, — сказал он.
Я уже собралась всерьез разозлиться, но вместо этого поймала себя на том, что любуюсь завитками светлых волос на его шее. Черт, черт, черт!
— У тебя что, есть какие-нибудь предположения?
— Скорее всего, ритуал посвящения в пифии взял дело в свои руки.
Я с изумлением уставилась на мага, который сосредоточенно пересчитывал кирпичи на противоположной стене.
— Давай проясним ситуацию, — сказала я слегка придушенным голосом. — Получается, если Мирчи здесь нет, незавершенный ритуал сам начал притягивать ко мне мужчин, чтобы наконец завершиться. Гейсу все это не нравится, и он предупреждает меня и любого, кто подошел ко мне слишком близко, чудовищными пытками. Верно? В таком случае, у меня вопрос — сколько это будет продолжаться?
— Какой гейс? На тебе лежит гейс? — спросил Мак.
— Ее хозяин-вампир назначил ей дюрахт. А этот гейс противоречит обряду посвящения в пифии, и он никак не может завершиться, — объяснил ему Приткин.
— Ох ты черт, — проговорил Мак, опускаясь на стул.
— Ответь мне! — Если бы я только осмелилась прикоснуться к магу, я вытряхнула бы из него всю душу.
— Я не настолько хорошо знаком с ритуалами и выхода из этого положения не знаю, — мрачно ответил Приткин. — Церемонии проходят во владениях пифии, и записей о них очень мало.
— А свидетели? — стараясь говорить спокойно, спросила я. — Ведь Агнес-то проходила ритуал!
— Это было более восьмидесяти лет назад. Даже если кто-то из свидетелей еще жив, толку от них не много. Ритуалы почти всегда проводятся келейно. Единственные, кому он известен от начала и до конца, это сама пифия и ее наследница.
— Майра. — Итак, я вернулась туда, откуда начала. — А что же гейс?
— Ты вступила с ним в борьбу уже потому, что отдалилась от Мирчи. Это должно хотя бы замедлить процесс. Остановить его можно одним способом — полностью снять заклятие.
— А как это сделать?
— Никак.
— Не смей так говорить! Должен быть какой-то выход!
— Может, он и есть, только я о нем ничего не знаю, — устало сказал маг. — А если бы и знал, то все равно бы тебе не сказал. Пока ритуал не завершен, ты будешь притягивать мужчин, а гейс будет их отгонять, всех — за исключением Мирчи. И с каждым днем он будет только набирать силу. Дюрахт — страшное заклятие, когда ему пытаются противостоять.
— Но… же тогда Чавес? — чуть не плача, спросила я. — Он ко мне прикасался, и ничего не случилось. Я не падала на лед и не корчилась.
— На какой лед? Ты что, ходила на каток? Зачем? — встрепенулся Приткин.
— Вот за этим, — ответила я, показывая на сумку. — Я ее там оставила, в раздевалке, чтобы не тащить в казино.
— То есть бросила в общественной раздевалке, где полно народа и где любой мог ее стащить?
— Я заперла ее в шкафчике, — угрюмо сказала я. — Давай лучше о деле. Я что-то почувствовала, когда до меня дотронулся Казанова. Конечно, это не имело ничего общего с тем, что было сейчас, но я точно что- то почувствовала. Какое-то предостережение. Казанова сразу отпустил мою руку. А на Чавеса гейс и вовсе не отреагировал. Почему? Ты же говоришь, что действие заклинания будет только усиливаться.
— Не знаю, — с озадаченным видом ответил Приткин.
— У меня есть только одно объяснение, — задумчиво проговорил Мак. — Гейс сам определяет степень угрозы и реагирует соответственно. Казанова почувствовал к тебе влечение, а этот Чавес — нет. Поэтому Казанова стал как бы потенциальной угрозой и был предупрежден, в то время как Чавеса ты не интересовала, поэтому гейс остался спокоен.
Мак был явно доволен собой, а мы с Приткиным в ужасе уставились друг на друга. Мы оба молчали, все было и так ясно. Господи, только не это! Я больше не хочу! Никогда.
— Разумеется, — продолжал Мак, — когда возникает взаимное влечение, гейс реагирует сильнее и предостережение предназначается для обеих сторон… — Тут он смутился и замолчал.
— Понятно, — сказала я и положила руку на голову, пульсирующую в такт с сердцем. Если дело так пойдет и дальше, я стану самым молодым индивидуумом, умершим от стресса. — И что мне теперь делать? — спросила я Мака, потому как Приткин в это время изо всех сил пытался придать лицу равнодушное выражение.
Мак поскреб небритый подбородок.
— Как правило, любое заклятие можно снять, и дюрахт не исключение. Тем более что он все переворачивает вверх дном, поэтому я не думаю, чтобы кто-то стал его применять, не зная, как потом снять. Однако есть только два человека, которые знают, как это сделать.
— Мирча и тот, кто наложил заклятие.
Мак кивнул.
— Тот маг, несомненно, находится под протекцией твоего вампира и вряд ли захочет ее терять, даже если — ты только представь себе — из сотен и сотен магов мы сумеем отыскать того, кто помогал Мирче. Конечно, подобных мастеров за пределами Черного круга не слишком много, но что с того? Скажем, их будет всего несколько десятков, но ведь их всех нужно разыскать, чтобы потом вычислить одного — его или ее. Будь это так легко, мы бы давно уже это сделали.
— А нет ли какого-нибудь способа замедлить действие заклятия, чтобы реакция была менее… бурной? — спросила я Мака; вместо него ответил Приткин:
— Как только мы попадем в Страну эльфов, это уже не будет иметь значения. Там перестает действовать любая магия, и гейс в том числе. — Маг упорно продолжал разглядывать стену, словно не мог ею налюбоваться. — А сейчас тебе… э-э… лучше побыть где-нибудь в другом месте, пока мы с Маком закончим татуировку. Потом Мак поработает над твоей защитой.
Я не возражала. Прихватив очередную банку колы, я сложила наши сокровища в сумку и вышла в другую комнату, забрав ее с собой. Приткин был до того ошарашен тем, что с нами случилось, что даже ничего не сказал.
Усевшись на колченогий стул, я принялась размышлять. Значит, я так и буду привлекать симпатичных мужиков, пока не окажусь в Стране эльфов. Оставалось надеяться, что Приткин не ошибся и действие гейса там ослабеет, может быть, настолько, что я успею разыскать Майру. Так себе план, но другого у меня нет. Я выпила колу и принялась думать о самых разных вещах, чтобы не представлять себе, как на кушетке лежит голый Приткин, а Мак рисует на его золотистой коже меч.
Так я просидела больше часа, листая толстенные черные каталоги с образцами нательной живописи. Их было великое множество, на любой вкус — от татуировок колдунов вуду до раскраски индонезийских туземцев, однако большую часть составляли магические символы и индейские тотемы. Из описаний под фотографиями я довольно быстро поняла, что все татуировки Мака обладают сверхъестественной силой. Меча, который вскоре должен был появиться на теле Приткина, я среди них не увидела — очевидно, это был спецзаказ.
Два каталога делились на разделы и уровни. Сначала нужно было определить назначение татуировки — скажем, защита. Дальше — от чего. От порезов, ссадин, потери крови, от огня, травм головы, ядов и, среди прочего, обморожений. Список всевозможных опасностей был таким длинным, что я даже поразилась, как еще находятся люди, решившие стать магами-воинами. Странно, что Приткин до сегодняшнего дня не сделал себе ни одной наколки. Ведь были татуировки, ускорявшие заживление ран, но я видела, что Приткин восстанавливался почти так же быстро, как вампир, и без них. А может, они просто в таких местах, которые сразу и не увидишь… Тут я тряхнула головой и быстро перелистнула несколько страниц.