— Кого? — спросил Мирча. — Только не брата. Увы, но он погиб во время взрыва.
— Они найдут его по запаху.
— В ящике не найдут, — уверенно заявил Мирча.
Что ж, вполне возможно, что осматривать еще и ящики им просто не придет в голову. Им нужен Дракула, зачем им какие-то ящики?
— Почему ты плачешь? — спросил и мягко провел рукой по моей щеке, вытирая слезы. Его прикосновение было ласковым и совсем невинным, однако гейс сразу проснулся. У меня перехватило дыхание; глаза Мирчи расширились.
Я отвела его руку.
— Пожалуйста… не надо.
Физической боли я не ощущала, меня мучила эмоциональная боль, и очень сильная.
Мирча вопросительно взглянул на меня, но я не стала ему ничего объяснять. К моему большому удивлению, он меня послушался.
— Если я не ошибаюсь, ты победила, — сказал он. — Но когда побеждают, то смеются, а не плачут.
— Эта победа досталась мне слишком большой ценой. Слишком.
— Так всегда и бывает.
Что-то поползло у меня по руке; я вздрогнула и взглянула вниз. По руке, дрожа от страха, ползла маленькая зеленая ящерка. Взглянув на меня большими черными глазами, она юркнула мне под локоть. Мирча рассмеялся.
— Откуда она взялась?
Это была одна из магических фигурок Мака, я ее узнала.
— Наверное, где-то пряталась, Кэсс, — буркнул Билли. — Кажется, она успела перебраться на меня, когда я подбросил в воздух остальные фигурки. Выходит, что-то мы все-таки сохранили.
Хвост ящерки щекотал мне руку, но я не согнала ее. Пусть сидит. Давным-давно я уяснила одну вещь: лучше хоть что-то, чем совсем ничего.
Приткин широко распахнул двери зала и взвалил на плечо шестифутовую оболочку Стокера, я подхватила ящичек с Майрой, а Мирча взял ящичек, в котором сидел его брат. Насколько я помнила, так и должно было случиться. Потом Мирча потихоньку унесет ящик домой и пустит слух, что брат был убит сенаторами. Во всяком случае, вмешиваться в его дела я не собиралась; Приткин, по-видимому, тоже. Он говорил, что не хочет, чтобы Майра становилась пифией; после того, что она натворила в театре, я думаю, он только укрепился в своем мнении. Но я по-прежнему ему не доверяла. Слишком много таинственного окружало этого человека — мага Джона Приткина.
Я сунула ящичек с Майрой в карман своей пышной юбки — с глаз долой. Мирча это заметил, но промолчал. Подойдя к Приткину, он взял у него бесчувственного Стокера и так легко взвалил себе на плечо, словно тот ничего не весил.
— Да, еще кое-что, — сказал Мирча, опустил Стокера на пол и что-то вытащил из кармана. Подойдя ко мне, он наклонился и надел мне на ногу…
— Это же моя туфелька!
Да, это была она, моя атласная туфелька за четырнадцать долларов девяносто девять центов.
— Ты потеряла ее при нашей первой встрече, когда куда-то заторопилась. Что-то мне подсказывало, что я смогу ее тебе вернуть. — Наши глаза встретились, и Мирча весело улыбнулся — У тебя чудесное платье, но, честно говоря, мне нравится другой твой наряд. Вернее, его отсутствие.
Я хмыкнула и сняла туфлю с ноги. При моей жизни следовало бы носить военные сапоги, а не туфли на каблуках. Кроме того, за нашей Золушкой бегал не принц, а круг, Сенат и темные эльфы. И вряд ли ее ожидала долгая и счастливая жизнь. Стараясь не прикасаться к Мирче, я протянула ему туфлю.
— Пусть она будет у тебя.
Он удивленно взглянул на меня.
— Что мне с ней делать?
— Не знаю. Вдруг пригодится? — пожав плечами, ответила я.
Внимательно взглянув мне в лицо, Мирча протянул ко мне руку, но я сделала шаг назад, и он нахмурился.
— Значит, можно считать, что мы еще встретимся?
Я не знала, что ему ответить. Мы встретимся, и он совершит ошибку, и с нами случится то, что случилось. Увижу ли я его в будущем — это уже другая история. Если я так и не смогу избавиться от гейса, то встречаться с Мирчей ни за что не стану. От этой мысли в животе сразу образовался какой-то тяжелый ком. Мне так захотелось попросить Мирчу не ставить на мне свое клеймо-гейс, что я даже закусила губу. Я ненавидела этот гейс. Из-за него со мной произошло то, что произошло. Правда, в юности он спасал меня от нежелательных связей, помогал Мирче находить меня, убедил Тони привести меня на заседание Сената. Если бы не гейс, кто знает, какой была бы моя жизнь?
Немного подумав, я сухо ответила:
— Кто знает? Может, и встретимся.
Мирча кивнул, вновь подхватил на руки Стокера и отвесил мне изящный поклон; казалось, он даже не замечал, что держит в руках двухсотфунтового здоровяка.
— Я буду ждать этой встречи, маленькая ведьма, — сказал он.
— Я не ведьма.
Мирча улыбнулся.
— Я знаю, — сказал он и вышел из зала.
Провожая его взглядом, я стиснула зубы, чтобы не окликнуть.
— Какие у тебя интересные союзники, — заметил Приткин, забираясь ко мне на сцену. — Как тебе удалось склонить на свою сторону это существо? Все они ужасные эгоисты. — Думая, что маг говорит о Мирче, я собралась объяснить ему, что довольно глупо так отзываться о вампире, тем более хозяине первого уровня, но Приткин, заметив выражение моего лица, добавил: — Я имею в виду инкуба, его зовут Дрим[21].
— Что? — изумленно спросила я.
— Ты не знала? Это у тебя что, привычка такая — принимать помощь от духов?
Билли засмеялся.
— Нет, — ответила я. — Это имя… как ты его назвал?
— Я сказал «дух».
— Нет, имя…
— Инкуба звали Дрим, — сказал Приткин и, заметив мой испуганный взгляд, нахмурился. — У них у всех такие имена — различные варианты одного и того же слова. А почему ты спрашиваешь?
Я не ответила, потому что в ушах у меня звучал голос с колоритным испанским акцентом. Да, он говорил, что его зовут Чавес, и объяснял, что означает его имя. Я легла на спину и стала смотреть в потолок. Стащив в тюрьме Сената три ящичка, я передала их этому расфуфыренному Чавесу, когда мы были на катке. Наверное, с моей стороны было слишком неосторожно надеяться, что ни в одном из них не сидит Дракула.
Трудно сказать — затеял ли инкуб свою игру или мне просто повезло, что он на время сделался моим шофером? Впрочем, какая теперь разница? В любом случае мне крышка. Вряд ли мои ящики попали к Казанове. А это означает, что, когда я вернусь в свое время, Дракула будет на свободе. По моей вине.
— Наконец-то! — раздался голос за моей спиной. Сначала я не обратила на него внимания, потому чтосоставляла список неотложных дел, который получился каким-то уж слишком длинным, но вдруг насторожилась, уловив знакомые нотки. — Я думала, вампир никогда не уйдет! Ну вот, теперь можно довести дело до конца.
Медленно повернув голову, я увидела призрака юной брюнетки, он покачивался в воздухе рядом со сценой. Я узнала эти большие голубые глаза и длинное белое платье. Это была та самая особа, сообщившая мне, что любит перемещаться в виде призрака, а не в своем естественном виде. В результате чего, судя по внешности, ей было не больше пятнадцати.
— Агнес. — Я почему-то даже не удивилась. А может, у меня просто не осталось сил удивляться. — Как ты сюда попала?
— Попросилась, я и подвез, — сердито буркнул Билли. — Велела скрыть от тебя, что сидела в твоем ожерелье, когда я туда забрался. Наверное, до этого пряталась в теле какой-нибудь звезды из казино, потом перебралась во Франсуазу, а от нее — к тебе.
— Зачем?
Билли пожал плечами.
— У меня не было времени спрашивать. Ничего, я ее должок все равно записал.
— А я и не отказываюсь, — с готовностью отозвалась Агнес и взглянула на меня. — Выпусти ее.
Это была не просьба, а приказ, и его требовалось немедленно исполнить.
Я даже не стала делать вид, что не понимаю, о чем идет речь.
— Значит, ты тоже преследовала Майру.
Агнес скрестила на груди прозрачные руки и нахмурилась.
— Когда меня убивают, это несколько раздражает, знаешь ли.
Я покачала головой.
— Она сама призналась в убийстве, только я так и не поняла, как она это сделала.
— Перед тем как исчезнуть, она вручила мне некий подарок, ставший для меня роковым. Чтобы он меня охранял, видите ли.