Сердце билось невероятно быстро. От переполняющих эмоций хотелось закричать.
А мужчина неотступно приближался, неторопливо сокращая между нами расстояние. Словно зверь, который знал, что его добыче уже некуда бежать.
— Твои волосы, такие необычные… и все эти кольца, — раздался мягкий голос. И, когда я села, упираясь в полукруглую деревянную спинку, Леран вдруг мрачно улыбнулся, схватил меня за лодыжки и дёрнул вниз.
Я вскрикнула, и в ту же секунду оказалась под тяжёлым сильным телом хищника.
Он расположил руки, согнутые в локтях, с двух сторон от моего лица и тут же накрыл поцелуем. Горячим, как ураган, страстным, как само безумие.
В ту же секунду меня будто засосало в огненный водоворот. Я подалась навстречу его телу, обхватывая руками широкую спину, касаясь лица. Мне казалось, что он — магнит, а я — кусок металла, который просто не может сопротивляться притяжению. Потому что так задумано природой.
Ночная татуировка стала размеренно вспыхивать зелеными молниями. От каждого всполоха внутри меня что-то начинало стонать. Я чувствовала жар мужского тела, гораздо более сильный, чем когда-либо прежде. Но этот жар не обжигал, а ласкал кожу. Он был мне болезненно необходим.
В следующее мгновение мужчина лег на правый бок, здоровой рукой ловко раскрыв корсет, застёжка которого была спереди. Он освободил меня от плена платья, словно жемчужину от раковины. Я осталась лежать с обнаженной грудью и помятой юбкой.
Мужчина еле заметно улыбнулся и тут же опустился губами на напряженные вишенки сосков. Я вздрогнула, пытаясь выровнять дыхание и вернуть контроль над собственным телом.
Леран положил руку на моё колено, продолжая ласкать грудь ртом, и поглаживающим движением поднял вверх юбку. Я прикусила губу, сдерживая рвущийся стон. Между ног всё горело. Низ живота болезненно ныл, тело требовало большего. И мужчина это прекрасно знал.
Он поднял голову к моему лицу, и его губы растянулись в тёмной улыбке. Обжигающе-горячие пальцы коснулись линии бикини, которая у меня полностью выбрита. Как только мужчина это понял, его брови удивлённо приподнялись, а глаза опасно блеснули.
— Как неожиданно, — проговорил он, пытаясь совсем поднять подол и посмотреть.
— Нет, нет, пожалуйста! — воскликнула я, через силу удерживая его от этого. Господи, да я просто с ума сходила, но всё ещё надеялась, что не перейду последнюю черту.
— Что? — тихо удивился он.
— Я… стесняюсь! — соврала я, зажмуриваясь, как кошка.
Он прекратил попытки опуститься вниз. Дразнящими движениями его ладонь погладила обнаженную округлость, которой обычно касается лишь ткань трусиков.
— Правда? — раздался хриплый голос. Его губы скользнули по приоткрытому рту, а пальчики мягко раздвинули половинки моего естества, легонько дотрагиваясь до самого центра удовольствия. Совсем чуть-чуть нажимая и дразня.
До чего же он был осторожен! Не как хозяин, не как завоеватель. А как нежный соблазнитель. Демон искушения.
Раскаленная лава желания плеснула в кровь. Я резко подалась навстречу, не в силах сопротивляться. Жадно впилась в горячий властный рот, а кистью заставила его ладонь сильнее прижаться. Обхватила ногами умелую мужскую руку, позволяя, требуя, чтобы он касался меня быстрее, жарче.
Тихий стон вырвался из моей груди, сквозь сдерживаемое и тщательно контролируемое дыхание. Мне кажется, не думай я об этом: забыла бы как дышать. Волны обжигающего удовольствия начали накатывать, как цунами. Он двигал рукой так, словно знал, чего именно я хочу. Мягко по кругу скользя вокруг моего безумия. Напряжение, разлившееся внизу живота, стало почти нестерпимым.
И в самый ответственный момент, когда я, кажется, была готова забыть все свои решения, он внезапно отстранился, оставив меня голодной, горячей и очень недовольной.
Я жадно хватала воздух, как рыба выброшенная на берег. Тело ныло от неудовлетворения. От грубо разорванной нити экстаза стало почти физически больно.
— Неприятно? — проговорил он, возвышаясь надо мной и хрипло дыша.
Он весь горел. Я видела это сквозь его маску самоуверенной дерзости. Чёрная татуировка нет-нет, да и загоралась зелёными всполохами. Даже аметистовые глаза светились тёмным желанием. Так какого тогда лешего?.. Кажется, трахни он меня сейчас, я бы согласилась на утро умереть. Разум давно отключился, уступая место вожделению.
Я отвернулась, пытаясь выровнять сошедшее с ума дыхание. А он не собирался мне в этом помогать. Опустился к моей груди и жадно прикусил набухшую вишенку. Я не сдержала стон удовольствия. Эта ласка стала очередной пыткой, в то время, как низ живота болезненно пульсировал.