— Милый ты мой пучеглазый долгопят, — проговорила я, совершенно приходя в себя и приближаясь к девушке. Наконец-то можно было почесаться! — Неужели у вас в гареме так легко втихаря придушить любую рабыню?
— Как ты меня назвала? — с ужасом переспросила Эрисса, игнорируя вопрос.
— Да-да, пучеглазый долгопят — это про тебя, — кивнула я. — Зверёк такой есть. Очень милый и красивый. У него глаза весят больше, чем мозг.
На смуглом лице наложницы начала проступать яркая краска гнева. Фьёр запрокинул голову и громко захохотал. Совсем по-человечески.
— Если бы ты меня придушила, неужели твой господин тебя не наказал бы? — продолжила я. — И что будет, когда я ему расскажу об этом?
Девушка фыркнула.
— Я не собиралась тебя убивать. И ты — жива. Лайет не станет меня ругать. Я — его любимица.
Неприятно. Это было очень неприятно слышать. Ну, ничего, это только начало.
— А что будет, если я стану его любимицей? — приподняла бровь я, безошибочно угадывая то, что сильнее всего выведет её из колеи.
— Этого никогда не произойдёт! — взвизгнула она, но страх на безупречном лице все же промелькнул.
— А Леран сказал мне, что ты последнее время ему наскучила, — протянула я задумчиво.
— Нет! Ты всё врёшь! — раздалось нервное. — Ты вообще ещё не скоро встретишься с господином. Уж я это обеспечу!
Теперь уже фыркнула я.
— А мой наряд тебе ни о чём не говорит?
Девушка бросила испуганный взгляд на мои белые одежды и ахнула. Мне показалось, что у неё вот-вот пар пойдёт из ушей, а глаза нальются кровью.
Она сжала кулаки, зло выдохнула и молча вышла из оранжереи.
— Не дева — огонь! — сквозь улыбку проговорил Фьёр, стуча мягким хвостом по полу. — Из неё могла бы получиться отличная эриния.
— А человек вышел гаденький, — ответила я, подходя ближе к своему знакомому.
— Это потому, что она не вполне человек, — протянул кот.
— В смысле?
— В ней течёт кровь сумеречных дриад, — ответил Фьёр. — Небольшая доля, но всё же.
— Дриад? Это те, что из Фейльери к северу отсюда?
— Отличная память, — усмехнулся он. — А что за ерунду ты рассказывала своей подружке про жизнь с полулюдьми?
Пожала плечами.
— Как говорится: «Не любо — не слушай, а врать не мешай». Никто не должен знать о том, откуда я.
— Секреты, — протянул Фьёр, — мне нравится…
— У меня тоже есть один секрет про белого эриния в чёрную полосочку…
— Я — обсидиановый эриний, а не белый в чёрную полосочку, — немного обиженно протянул он.
— Постараюсь запомнить, — улыбнулась я. — Но обещать не могу. Кстати, а что это вообще значит: обсидиановый? Какие ещё есть?
Тигр блеснул своими миндалевидными глазами, и все три его вертикальных зрачка одновременно расширились, почти слившись в одно серебряное пятно. Так его странный иномирный взгляд стал более похож на человеческий.
— Есть три вида эриний. Хрустальные, янтарные и обсидиановые, — его голос звучал чётко и серьёзно. Будто Фьёр читал лекцию. Было видно, что эту тему он считает крайне важной. — Все три вида различаются по силе. И цвету глаз.
Последние слова он сопроводил очень многозначительным взглядом, чёрным, как космическая ночь.
— Хрустальные — самые слабые среди нас. Это низкорослые бесплотные существа, живущие в траве, листве, ручьях. Они не могут обрести плоть. Попадая в этот мир из Эреба они иногда незаметно селятся в человеческих жилищах. Некоторым из них нравится такое соседство, и они могут помогать вам…
Фьёр презрительно фыркнул. А я не перебивала.
— Но чаще эринии не любят людей. И вредят. Янтарные эринии гораздо сильнее хрустальных. И больше по размеру. Те, которые напали на тебя в саду, входили в их число.
— А они всегда так выглядят? — поинтересовалась я. — Как… шакалы?
— Нет, — покачал головой тигр. — Мы все разные. Те зовутся псами войны.
— А что они от меня хотели?
Фьер широко улыбнулся, обнажив длинные острые зубы.
— Полагаю, выпить немножко кровушки.
— Что? Зачем?
Нифига себе перспектива. Да, если б я знала заранее, то уж не на дереве бы пыталась спрятаться!
— Янтарные эринии тоже практически бесплотны. Но они могут обрести физическое тело, если убьют много людей, поглотив их жизни.
Опасные твари-то, как оказалось.
— А как на счёт обсидиановых эриний? — На этот раз я была отнюдь не так спокойна, как прежде, глядя на красивого белого тигра.
Фьер опять улыбнулся, обвивая себя хвостом.
— Мы — самые сильные, — довольно протянул он. — И у нас есть физическое тело. Мы очень крупные, — раздавался его медленный удовлетворённый голос, — очень быстрые… И очень опасные. Такие, как мы, редко проникают в этот мир.