— Что ты собираешься делать?
Улыбка Дамокла стала шире. Есть в мире справедливость! Очень скоро он увидит, как враг будет повержен. И вдвойне радостно, что вся раса вампиров взвоет, корчась в мучениях!
События развивались не совсем так, как он планировал, но конец неминуемо будет тот же.
Анассо умрет, а он, Дамокл, обретет покой, которою был лишен бесчисленные столетия.
Дамокл отомкнул замок, и цепь отделилась от стены. Сильным рывком цепи он выволок напуганного тролля из темного угла пещеры.
— Ты, мой друг, станешь свидетелем величайшего триумфа. Кульминации великолепного плана и его безупречного исполнения.
Эвор сопротивлялся изо всех сил, но куда ему было до решительно настроенного беса! Круглое лицо тролля покраснело, острые зубы заскрипели в бессильной ярости. Но потом, как всякий приличный трус, он пал на колени и склонил голову, моля о пощаде.
— Добрый господин, лучше оставьте меня здесь. Мое настроение совсем не подходит для триумфальных мгновений.
Дамокл перестал улыбаться. Нагнувшись, он потрепал Эвора по лицу, с которого капал пот.
— Да, но ты главный участник моего торжества. Так что твое место в первых рядах.
— Я бы предпочел…
Его слова потонули в захлебывающемся стоне. Дамокл хорошенько встряхнул тролля, он с холодным отвращением наблюдал, как круглое лицо пленника наливается странным коричнево-багровым цветом.
— Не зли меня, уродливый тролль, или я вырву твой язык. Хочу насладиться победой, не слыша твоего шлепанья. — Он встряхнул Эвора еще раз. — Понял?
Дамокл тряс его, пока полузадушенный тролль наконец не выдавил:
— Я понял.
Бес разжал пальцы, и тролль рухнул на пол.
— Я знал, что в конце концов смогу тебя убедить, — сказал Дамокл с улыбкой. — А теперь пора повеселиться.
Вайпер ни за что бы не вспомнил потом дорогу в логово Анассо. Да, он смутно замечал, как все богаче становятся гобелены, как появляются на стенах элегантные канделябры. И везде царила атмосфера разврата, потакания испорченным вкусам. Весь мир для Вайпера был сосредоточен сейчас на женщине, которую он нес на руках.
Он не может позволить ей умереть. Даже если для ее спасения придется убить всех вампиров, тролля или человека в этих пещерах.
Наконец вслед за Стиксом он вошел в пещеру, где горел яркий огонь и стояла огромная постель. Вайпер остановился — худой вампир лежал на атласных подушках.
Он испытал настоящий шок при виде живой мумии.
Кровь святых! Анассо, казалось, скорее жив, чем мертв. Удручающее зрелище даже для вампира. Но как он мог сохранить столько силы? Это казалось Вайперу невозможным, пока он не взглянул в глубоко запавшие глаза, горящие безумным блеском.
Даже на краю гибели старый вампир был готов сражаться до конца.
Легко прочитав его мысли, Анассо улыбнулся. От его улыбки Вайперу стало страшно, как никогда.
— Я знал, что ты придешь, Вайпер, — проскрежетал старый вампир.
Прижав Шей к груди, Вайпер смело взглянул в изможденное лицо.
— Ты лишил меня выбора.
— Ты злишься. — Анассо вздохнул. — Неужели в тебе нет ни капли сострадания к своему господину, сын мой? Преданности тому, кто принес в жертву все, что было ему дорого, ради спасения расы вампиров?
— Я вижу жалкую тень некогда великого вампира, который уничтожил себя, потакая собственной слабости.
Худое лицо Анассо застыло, но голос оставался мягким и увещевающим. Это был голос, некогда созывавший сотни вампиров на бой.
— Да. Я был слаб. И глуп. Но как только с болезнью будет покончено, обещаю, что никогда впредь не паду жертвой пагубной страсти. Я стану прежним и поведу своих сторонников к вершинам сияющей славы, коей мы достойны.
Вайпер медленно покачал головой. Эта клятва сгодится для Стикса и его Воронов, но не для него.
— Ты и раньше давал подобные обещания, господин. На сей раз старый вампир не пытался скрыть гнев.
— Не вздумал ли ты меня судить, Вайпер? Ты не знаешь, через что я прошел, чтобы принести нам всем мир, — заявил он, и от звука его голоса Вайпер поморщился.
Он стиснул зубы. Черт, как больно!
— Мы все знаем, что ты для нас сделал, — скрипнул он зубами.
Новый болезненный укол.
— Откуда тебе знать? Как тебе понять, чего мне это стоило? — Анассо ткнул в Вайпера худым пальцем. — Не проходит ночи, чтобы меня не посещали призраки друзей и любимых, которых мне пришлось убить, потому что они противились переменам. Ни одной ночи, чтобы я не слышал криков моей семьи. Они кричали, когда я сам их убивал! Неужели тебе достанет духу винить меня за то, что я пытался найти спасение от призраков-мучителей?