— Она не в первый раз в хирургии, — Джо откашлялся, сидя около своей жены и приобнимая ее. — Помнишь, когда ей было шесть лет, Джанет? — Он откашлялся, когда Матиас в беспорядке смотрел на него. — Она упала с дерева и у нее началось внутреннее кровотечение. Я думал, мы потеряем ее тогда. Три его сына кивнули, а женщины улыбнулись сквозь слезы. Матиас уставился на них.
— У меня есть деньги, — он сжал руки на столе. — У меня есть кое-какие связи. — Они смотрели на него вопросительно. — Я знаю, что на этот раз я ее не защитил. — Он уставился на кровь на руках. — Я буду стараться. — Он поднял взгляд к отцу Грейс. — Я позабочусь о том, что не допущу вновь такую ошибку. — Стиснув зубы, он готов был умолять, если бы потребовалось. — Не забирайте ее у меня. — Джо моргнул, опустил голову и покачал ею. — Я не позволю этому повторится.
Джо снова поднял взгляд.
— Матиас…
— Я не могу без нее жить, — он подразумевал мольбу, но вышло больше похоже на яростное рычание. — Ей придется метаться между нами. Я не хочу этого.
— Матиас, — Джанет обратилась к нему. Она положила свою руку на его руку в крови Грейс и поймала его взгляд. — Мы все любим Грейс. И если она любит тебя, тогда ты — семья. Ты не должен покупать принятие в семью, сынок. Ты не должен заключать для этого сделку. Либо ты с нами, либо нет. Ты любишь ее, и мы принимаем тебя из-за этого. А она любит тебя. И из-за этого ты — семья.
— Вы не знаете меня, — он покачал головой, испуганный и растерянный; уверенный, что они должны ненавидеть его. Они, должно быть, скрывают это ради Грейс.
— Мы узнаем тебя, — голос Джо был предупреждением. Матиас ухватился за это. Предупреждение. Он знал, как обращаться с этим. Он посмотрел на отца Грейс, чьи губы внезапно изогнулись со скрытым смыслом. — Поверь мне, мы все узнаем друг друга. Грейс удостоверится в этом.
С этим он мог справиться. Матиас резко кивнул, прежде чем вытянуть руку назад от прикосновения матери Грейс. Он выдохнул, посмотрел вокруг комнаты и затем замер, когда увидел, как доктор Армани, доктор и ученый Пород Волков, вошла в комнату с ее кошачьей коллегой Элианой Морри. Он резко поднялся. Их выражения лиц были бледными, халаты смялись, и усталость была в их движениях.
— Никки, — он собрался шагнуть к ней, затем замер. Они спокойно смотрели на него, их взгляды прошлись по семье, которая, наконец, тоже поднялась на ноги.
Он молился все прошедшие часы. Заключал сделку с Богом. Просил просто об еще одном шансе и предлагал свою жизнь вместо нее. Умолял существо, которое не создало его, но Матиас молился и благословлял его.
— Она была на волоске, — сказала Никки наконец, улыбка появилась на ее темном, экзотическом лице. — Но она жива, Матиас.
Два месяца спустя
— Я сказала тебе надеть джинсы, — Грейс смеялась над ним, ее серые глаза сияли счастьем, и слезы радости скатились по ее щекам. — Разве я не просила тебя надеть джинсы?
— Замолчи, Грейс, — проворчал он, пытаясь снять влажную кожу с ног, пока он стоял посреди спальни, мучаясь от пота и боли. — Твои братья совершенно безумцы, — брюзжал он яростно. — Я упоминал, что они, черт возьми, сумасшедшие? — Его голос повысился от обвинений. Она засмеялась. Грейс стояла посреди комнаты, ее руки держались за живот, и она наклонилась, изо всех сил пытаясь дышать, когда смеялась над ним.
Она еле-еле излечилась от ран, которые получила ночью, когда на них напали койоты. Прогресс был медленным, пока доктор Армани не сделал ей переливание крови Матиаса. После этого ее восстановление пошло быстрее. Хотя кровь, которую они дали ей в хирургии, спасла ей жизнь, ее тело пыталось отклонить ее. Уникальные качества гормонов в ее теле боролись с ней и боролись с ее восстановлением, пока кровь Матиаса не была добавлена к ней.
Это не должно было сработать. Их группы крови не соответствовали, и его кровь Породы должна была быть мгновенным ядом для ее организма. Вместо этого, с момента как она была введена, Грейс начала выздоравливать. И вот теперь, два месяца спустя, она смеялась над ним, потому что он был покрыт грязью и изо всех сил пытался снять чертовы штаны.
— Я же сказала тебе джинсы, — напомнила она ему, наконец разогнувшись. — Фу, Матиас, тебе нужен душ. — Еще один смешок вышел из нее, потому что промокший грязью локон волос зацепился за его лицо и упал. Он яростно отбросил его назад и впился в нее взглядом. — Бедный маленький волчонок, — напевала она, когда он спихнул свои штаны и стоял перед ней голый. И возбужденный. Ужасно возбужденный. Он почувствовал, что лихорадка вернулась на прошлой неделе, мучая его потребностью обладать ею. Пробовать ее и трогать.