- Алевтина! Алевтина! Что у нас сегодня на ужин? Я голодный, - стаскивая с себя ботинки, звал он домработницу.
Та не отзывалась. Влад встал с дивана, пошёл на кухню.
- Алевтина! Ты дома?
Переступив через порог кухни, Истомин замер – за столом, отпивая из бокала коньяк, сидел его отец:
- У Алевтины сегодня выходной. Я отпустил её.
- Отец? – с трудом выговорил Влад. - Но как ты здесь?... Ты же в Лос-Анжелесе?
- Был там с утра! Садись! – грубо приказал он сыну, показывая на стул перед собой.
Влад подчинился.
- Что это? – бросил Истомин-старший на стол стопку фотографий?
Истомин оторопел:
- Фотографии.
- Вижу, что фотографии, - усмехался отец. - Что ты на них делаешь?
Влад потупил взор.
- Когда Макс мне рассказал, я не поверил своим ушам. А вот теперь всё вижу во очно.
- Ах, это Макс! Предатель! – Истомин стиснул зубы и сжал кулаки.
- Я оставил Макса приглядывать за тобой. Он всё сделал правильно! Но ты! Как ты мог? Сын Истомина моет в кабаках посуду? Да, ты в своём уме? Знаешь, сколько я создавал эту империю? Ты хочешь вот так вот всё разрушить одной рукой?
- Да, что такого? Я просто помогал! - пытался оправдаться Истомин.
- Помогал? Это ты потом моим конкурентам скажешь, которые ищут любой повод, чтобы уничтожить меня! - кричал отец. - А ты помогал?
- Но, отец!
- Молчать! И кто эта девица? – отец бросил на стол фото Василисы.
- Её зовут Василиса.
- Мне всё равно, как её зовут. Я спросил, кто она, ты знаешь?
Влад опустил глаза.
А я тебя посвящу: Василиса Крылова – безродная провинциалка, дочь рабочих, посудомойка…. Этого недостаточно?
- Но, отец, ты её совсем не знаешь!
- Ты меня хочешь с ней познакомить? – язвил отец. - Я тебя вызволил из Лондона руководить бизнесом, пока я расширяю дело в Лос-Анжелесе. А ты чем ты здесь занимаешься? Распускаешь везде кулаки и моешь посуду? Значит так, чтобы я тебя больше не видел рядом с этой девицей?
- Но, отец!
- Молчать! – оборвал его отец. - Я всё сказал! А пока я заблокирую все кредитки.
Отец встал из-за стола и поднялся по лестнице на второй этаж, оставив Влада одного.
Влад спустился по стене на пол, на глазах его показались слёзы.
Знакомая картина, - подумал он, - как десять лет назад, ничего не изменилось! Кроме денег и бизнеса его отца ничего не интересует! А он сам не такой ли? Не он ли недавно, заключив пари, поставил на кон судьбы людей? Да, он точно такой же, как и его отец. Как он ненавидел себя сейчас!
… На следующий день в университете я не могла дождаться конца занятий, чтобы поскорее отправиться в читальный зал. Вечер был у меня свободный, и поэтому я могла задержаться там подольше.
Услышав долгожданный звонок, я собрала вещи, попрощалась со Светой и Генкой и побежала навстречу манившему меня загадочному миру Османской империи…
Спустя пару минут я вновь погрузилась в чтение…
«Через некоторое время уже не Айнур, а снова Анна, собрав свои последние силы, спотыкаясь о ветки деревьев и задыхаясь от собственных слёз, бежала по лесу, оставляя всё дальше и дальше ставший для неё пленом дворец османского султана…
Как долго бежала Анна, она не знала. Время бежало вместе с ней. Выбившись из сил, бывшая наложница упала на землю. Слёзы душили её. Жадно глотая воздух, которого ей так не хватало в темнице, пролежала она без движений какое-то время, не обращая внимания на красоту леса, манившего своей таинственностью и загадочностью. Деревья, стоявшие сплошной зелёной стеной, качались из стороны в сторону, будто в ритме вальса, то открывая неестественно-синего цвета небо, то закрывая его. Не слышала Анна и пения птиц, перебиваемого иногда шумом от крыльев вдруг поднимавшейся стаи диких ворон, которые давно не видели посетителей в этих краях и от этого переживали.
Анна поднялась на колени, и, бросая комья земли в разные стороны, кричал во весь голос, будто хотела избавиться от того удручающего и поглощающего её всё сильнее и сильнее чувства внутри себя, хотела выпустить его наружу.
Что ей делать? Куда идти? Она была обречена. Никому ещё не удавалось избежать казни. Вдалеке слышны были крики янычар, которые уже шли по её следу.
Нет, она не может вернуться обратно в этот ад! Она не в силах ещё раз выдержать это унижение! Лучше умереть! Никого не осталось у неё в этом мире. Мама, папа, братья, сестрёнка, Елисей и вот теперь Мирон. Ей больше не от кого ждать помощи. Ей незачем жить!
Анна поднялась на ноги, и, превозмогая болью от стёртых в кровь мозолей на ногах, направилась в сторону утёса, который она заметила ещё издалека.
И вот она уже стояла на самом краю, всё ещё боясь открыть глаза и посмотреть вниз. Наконец, она решилась. Картина, увиденная ею, просто поразила. Будто весь мир был на ладони. Казалось, перед ней полотно, написанное великим мастером. Впереди стояли горы - они доставали до неба, скрывая свои вершины под облаками. Нежно-голубая горная река, журчала, пенясь и ударяясь о подводные камни. Такой манящей свободой красоты Анна не видела никогда в жизни! И больше уже не увидит!
Слёзы потекли из её глаз от одной мысли об этом. Вокруг неё летали птицы, будто пытаясь образумить её, отговорить от того страшного греха, который она хотела взять на душу. Но Анна всё уже решила для себя.
Она сделала шаг. Вдруг увидела перед собой мотылька. Потом ещё одного. И ещё. С каждой секундой мотыльков становилось всё больше и больше. Они летали повсюду. Было чувство, будто небо вмиг потемнело. Один из них, самый красивый, сел ей на плечо, второй – на ладонь. Что это? Анна вытянула руку, пытаясь поймать третьего. Ничего не получилось. Взмахнув пепельно-серыми крыльями, мотылёк упорхнул. Анна на минуту забыла о причине своего присутствия здесь, на вершине утёса. Потянувшись вновь за мотыльком, она сделала ещё один шаг…
… - Сколько раз я просил тебя не делать этого. Почему ты ослушался меня? – укоряющим тоном говорил невысокий седовласый сгорбленный старик с палкой вместо трости, в белом платье до пола, напоминающего одежду монаха.
- Я не мог поступить иначе! - оправдывался перед ним молодой юноша.
- Ты не должен вмешиваться в судьбы людей! Это ни к чему хорошему не приведёт! – продолжал старик.
- В таком случае, она бы умерла! - дерзко ответил его собеседник.
- Что ж! Значит, такова её судьба. Люди рождаются и умирают. Это нормально! Когда ты уже это поймёшь? Это не твоё дело!
- Что я должен был сделать, увидев её на краю утёса! – почти кричал молодой незнакомец.
Эхом доносились до Анны голоса. Она, наконец, открыла глаза. Где она? В раю? Анна положила руку на грудь, где в своём обычном ритме билось сердце. Но что это значит? Она не умерла? Но как так случилось? Анна приподнялась, оглянулась по сторонам. Кровать, на которой она лежала, находилась посередине комнаты, похожей на ущелье. Стены были каменные, каменным был и стол, стоявший недалеко от кровати. В стене был камин, в котором догорали последние угли. Повсюду на верёвках были развешены сухие травы, аккуратно связанные в пучки.
Анна села на кровать, у неё кружилась голова. С трудом она поднялась, всё ещё не понимая, где оказалась. Она не в лесу, но, точно, и не во дворце. Тогда где же? Опираясь на стены, бывшая наложница вышла из ущелья и направилась в сторону доносившихся голосов. Она не чувствовала опасности. Поэтому убегать отсюда даже не было у неё в мыслях. Тем более, куда бы она смогла убежать? Вокруг высоким забором стояли скалы.
- Зачем ты привёл её сюда? – не успокаивался старик.
- А я должен был оставить её в лесу? Одну? В таком состоянии?
- Всё же, Адем, что-то случится плохое, я чувствую. А мое чувство никогда меня не подводит.