Та же при этих словах ещё сильнее надула губы и пустила слезу.
- Заткнись ты, идиот! – крикнула она Стрельцову.
- Ну-ну, Дубровина, девушке не подобает так выражаться, - покачал головой профессор Левин.
- Если бы вы, Герман Петрович, слышали, как выражается Дубровина… - продолжал ехидничать Стрельцов. - А это она так, ласково.
- У неё личная драма, - поддержал друга Грибанов, - вот она и кидается на всех.
- Прошла любовь – завяли помидоры! - смеялся Ежов.
- Алиночка, не переживайте так по этому поводу, - пытался закончить спор профессор. - Поверьте, из Всеслава Макарского султана не выйдет, я уже говорил. А вы достойны султана, не менее.
- Герман Петрович, - я не выдержала, - вы не сказали про мою работу.
- Ах, да, Василиса, простите. Про вашу работу хотел бы сказать отдельно. Она, скорее, тянет на диплом, чем на курсовую. Вы настолько правдиво изложили материал, настолько эмоционально, правильно и чётко, что я, прочитав, даже стал сомневаться, легенда ли это или реальная история. Похвально, очень похвально! Вот с кого надо брать пример, товарищи! Вот так нужно работать! Так что оценка - «отлично», и я освобождаю вас от зачёта по моему предмету, ставлю его автоматом. Так что можете подать мне свою зачётку.
- Так не честно!
- Вот Крылова! Опять выпендрилась!
- Везёт же некоторым!
- И почему всегда она! – это были поздравления в мой адрес.
После лекции, которую профессор успел-таки провести, я задержалась в аудитории.
- Ты идёшь? – спросила Света.
- Подожди меня за дверью. Мне нужно кое-что выяснить по поводу моей работы.
- Хорошо! Давай быстрее, а то в столовую очередь будет – не протолкнёшься.
Я подождала, когда из аудитории все выйдут. Профессор Левин складывал свои вещи в портфель. Он поднял на меня глаза, отвлекшись от своего занятия:
- Слушаю вас, Крылова! У вас ко мне какие-то вопросы?
Я набралась храбрости и спросила:
- Ваш дипломник, пятикурсник Тан Алтар. Я давно его не видела. Вы не знаете, он случаем не заболел?
- Ах, вы про Тана. Это, наверное, он вас настроил так на работу. Теперь понимаю… Тан, голубушка, досрочно сдал экзамены и защитил диплом, сказал, что ему нужно срочно уехать. Поэтому, даже не знаю, где он может быть в данный момент.
Слова Германа Петровича прозвучали, как гром среди ясного неба.
Как уехал? Куда? Неужели снова сбежал из страны? Что же теперь делать? Как без него теперь жить?
Я попрощалась с профессором и вышла в коридор к ожидающей меня Свете.
- Что случилось? На тебе лица нет! – взяла меня за руку подруга.
- Ничего, сейчас не могу рассказать, может быть, потом.
- Ладно, пошли в столовую, а то все булочки раскупят.
Я не видела ни длинного коридора, по которому мы шли, ни толпы студентов, снующих из аудитории в аудиторию – не видела ничего. Моя жизнь казалась мне сейчас напрасной, так как последнее время я жила только мыслями о нём. Он был для меня воздухом, теперь мне было тяжело дышать. Он был мне солнцем, теперь же свет померк для меня. Он был яркой звездой, охраняющей мой сон, теперь мне было точно не уснуть.
Но может быть, это и к лучшему – тут же успокаивала я себя, вспомнив слова гадалки: «Того, которого любишь – любить нельзя. Если будете вместе – один из вас умрёт!».
- Что ты будешь? Эй, ты меня слышишь? – Света водила ладонью возле моего лица.
- Что? Ты что-то сказала?
- Да что с тобой? Что тебе сказал профессор? Ты сама не своя.
- Девчонки, можно к вам? - подошёл к нашему столику Генка с целым подносом.
- Садись, Ген, - Света подвинулась. - Вась, ты есть-то будешь? Ну как хочешь! - она махнула рукой, встала из-за стола, взяла поднос и направилась к прилавку с едой.
- Что-то случилось? – в выражении Генкиного лица чувствовалось сопереживание.
- Нет, ничего не случилось. Просто немного устала.
- Ну, конечно, с этой курсовой работой целый месяц в читальном зале просидела.
- Да, надо немного отдохнуть и всё пройдёт.
Вдруг я почувствовала сзади на себе чьё-то дыхание. Кто-то положил руку мне на плечо. Моё сердце трепетно забилось. У меня появилась надежда. Обернулась, и моё лицо оказалось в сантиметре от лица незнакомца.
Я не узнавала его. Он был в сером спортивном костюме, бейсболке, натянутой на глаза и солнечных очках. Но я знала точно, это был не Тан.
Незнакомец поднёс палец ко рту, дав понять, что не стоит ничего говорить, взял мою руку и сунул сложенную в несколько раз бумажку. И спешным шагом слился с толпой студентов, напоследок ещё раз обернувшись.
Бумажка оказалась запиской: «Нужно поговорить. Никому ни слова. После последней пары жду тебя в парке за универом. Приходи одна».
- Кто это был? – удивился Генка.
- Понятия не имею.
- Он передал записку. Что в ней? – в конец обнаглел друг.
- Ничего серьёзного! Не бери в голову!
Подбежала Света с подносом, полным еды:
- Это кто был? Новый поклонник?
- Нет, человек просто обознался, - я хотела сменить тему.
- Да он тебя за руку трогал, я же видела! - не унималась Света.
- Говорю же, обознался, - я не могла признаться, так как в записке просили этого не делать.
Дубровина, оказавшись в тот момент в столовой, тоже не смогла пройти мимо:
- У тебя новый ухажёр, Крылова?
И почему же все постоянно лезут в мою жизнь?
Я встала с места и вышла из столовой.
Последней парой у нас было обществознание. Я смотрела каждую минуту на часы в ожидании звонка. Мне не терпелось узнать, кто же этот таинственный незнакомец и зачем ему видеться со мной. Может быть, у него была для меня информация от Тана. Я была в предвкушении встречи.
Наконец, звонок прозвенел. Я вскочила с места, побросала вещи в рюкзак и выбежала из аудитории под вопросительный взгляд Светы. Задержишься на минуту – она час не отстанет, - думала я. А у меня совсем не было времени. Она, конечно, обидится, но я потом ей всё объясню!
Через минуту была уже в назначенном месте. Незнакомца в спортивном костюме в парке не было. Не дождался! - подумала я. Опустилась на лавочку. Я и правда, чувствовала неимоверную усталость. Глаза закрывались сами собой. И я задремала под припекающими лучами яркого майского солнца.
- Ты пришла? – услышала вдруг голос, от которого сон как рукой сняло.
Истомин! Как же я раньше не догадалась! Только что рухнула моя последняя надежда, не оставляя никакого шанса на возрождение.
Он сел на лавочку рядом со мной.
- Мне нужно поговорить с тобой! - начал Истомин.
- У меня нет желания с тобой разговаривать! - я встала с места и хотела уйти.
Влад схватил меня за руку:
- Это очень важно!
Я остановилась. Он выглядел так жалко, что я решила его выслушать.
Присела на лавочку рядом с ним.
- Прости за мой внешний вид, так получилось, - полушёпотом, оглядываясь по сторонам, сказал Истомин.
- Мне нет никакого дела до твоего внешнего вида, как, впрочем, и до внутреннего! - я старалась держать его на расстоянии от себя и не поддаваться на обаяние, которое просто брызгало из него фонтаном, несмотря на то, что он сейчас напоминал простого парня, нежели заправского Дон Жуана.
- Я под домашним арестом, отец и Макс уехали из города, а я смог подкупить охранников, чтобы встретиться с тобой, - он снял солнечные очки и перевернул кепку задом наперёд, так, что я могла разглядеть его лицо.
Его глаза меня удивили. В них не было ни той самоуверенности, ни той пошлой наглости, которую я видела не так давно в его доме в тот день, когда он предлагал мне непонятные отношения. Он сейчас вообще не походил на того Истомина.
- Ты что-то натворил? Почему тебе нельзя выходить из дома? – этого я не могла понять.
- Мой отец – страшный человек! Он очень жесток и не остановится ни перед чем. Мне запрещено встречаться с тобой. Но я не могу! Я не видел тебя три недели и чуть не сошёл с ума! Если бы только я пострадал от этого, я плюнул бы на всё и рискнул своей жизнью. Но ты тоже в опасности! А я не могу рисковать и тобой! – при этих словах Влад взял меня за руку. Я почувствовала тепло внизу живота, усиливающееся с каждой минутой, находящейся рядом с ним.