- А можно? Оставить? В общагу с животными нельзя.
- Хорошо, пусть остаётся. Назову его Василиса, - он улыбнулся.
- А если это мальчик?
- Значит, будет Василием.
Всю дорогу обратно мы ехали молча. Я несколько раз пыталась начать разговор, но не могла и языком пошевелить. Тан тоже молчал.
- Вот и приехали, - сказал он, остановив машину прямо напротив парка.
- Мы ещё увидимся? – набравшись смелости, наконец, спросила, глядя Тану в глаза.
- Надеюсь, что нет!
Я почувствовала, как ком подходит к горлу:
- Но почему?
- Ты знаешь, кто я! Какие ещё могут быть объяснения?! - Тан не отрывал от меня глаз.
- Мне всё равно, кто ты! Я же сказала, что не боюсь тебя!
- Дело не в этом! - Тан отвернулся к окну.
- Тогда в чём?
Он молчал, нервно стуча пальцами по рулю:
- Мы не можем быть вместе!
- Почему, не понимаю! - мой голос дрожал. - Мы не можем быть просто друзьями?
- Нет, друзьями тоже не можем быть!
- Но почему? Объясни, в чём причина! - я говорила очень громко.
Тан обернулся в мою сторону:
- Я надеюсь, ты больше не будешь попадать в передряги? И мне не придётся вновь спасать тебя.
- Значит, я тебе не безразлична? – я взяла Тана за руку, она была ледяной. - Или твоё сердце такое же ледяное, как и твоя рука?
Тан резко выдернул свою руку.
- Уходи! – грубо сказал он.
Слёзы наворачивались у меня на глазах. Я продолжала сидеть, боясь, что, если уйду, никогда больше его не увижу.
- Уходи! – почти крикнул Тан.
Я не выдержала. Открыла дверь машины и выбежала на улицу, сильно хлопнув за собой дверцей.
Тан тут же завёл машину и, сорвавшись с места, исчез в дорожном потоке.
Я стояла в слезах посередине парка, где ещё час назад радовалась и смеялась в компании Генки. Сейчас же мне было больно и обидно! Обида словно грызла меня изнутри, уничтожая клеточку за клеточкой. Я чувствовала себя опустошённой и от этого глубоко несчастной.
… Тан вернулся домой, и, не обращая никакого внимания на ласкающегося около его ног пса, сел на диван, откинувшись на мягкую удобную спинку. Перед ним стоял образ монаха, который монотонным голосом давал ему наставления тогда, ещё в его прошлой жизни:
- Твой отец погиб из-за предательства твоей матери. Он хотел стать человеком и провести остаток своих дней с любимой. Но она предала его.
- Я никогда не буду человеком? Навсегда останусь чудовищем?
- Если захочешь, ты сможешь попробовать стать человеком, только встретив настоящую любовь. Твоя же избранница должна будет полюбить, зная о тебе правду. И только тогда, когда ты будешь уверен в её любви, ты сможешь провести ритуал. Но ты должен знать, что совершение ритуала не гарантирует точного результата. И может подействовать, наоборот, в другую сторону. Тогда ты никогда не станешь человеком, надев на себя шкуру зверя. Ты должен предупредить и свою любимую об её возможной участи…
- Но как я узнаю об искренности её чувств?
- По-настоящему любящий человек готов пожертвовать жизнью ради своей любви, запомни это!
Тан, глубоко вздохнув, потрепал ласкающегося пса за ухо:
- Знаешь, Каан, думаю, я нашёл ту, которую искал пятьсот лет. Я продолжаю думать о ней каждую минуту. При виде её сердце готово выпрыгнуть из груди. Её запах притягивает так, что я еле сдерживаю свою сущность. Но любит ли она меня? Об этом я боюсь даже подумать!
Тан впервые за сотни лет испытывал подобное чувство. Он был уверен в своей любви. Но как насчёт Василисы?
… - Где ты была? Я же волновался. Как ты могла уйти, не предупредив? – встречающий меня в коридоре общежития Генка не давал и слова вымолвить.
- Всё нормально. Я прогуливалась.
- Прогуливалась? Да я, как дурак, бегал, искал тебя по всему парку! - он размахивал руками. - Что с тобой? Ты плачешь? Что случилось?
Я вытерла рукавом слёзы:
- Ничего не случилось. Просто немного грустно. Отдохну, и всё пройдёт, - я держалась, чтобы не разреветься. - Девчонки уже вернулись?
- Нет, я их не видел.
Вот и отлично, - думала я, - хотя бы перед ними не придётся оправдываться.
Ольга и Света пришли после того, как я немного успокоилась. Так что они даже и не подозревали о том, что сегодня мне пришлось пережить …
Два следующих дня я готовилась к экзаменам, стараясь не думать о Тане. Даже из дома ни разу не выходила. В среду был первый зачёт по праву.
- Так волнуюсь! - сказала Света по дороге в университет.
- Тебе ли волноваться? - успокаивала я подругу. - Ты, наверное, весь учебник знаешь наизусть.
- А я знаю с первого по пятнадцатый билет, - вздохнул Генка. - Последние – плохо.
- Думаю, тебе достанется один из них, - с завистью в голосе ответила Света. - Ты – везунчик, на экзаменах тебе всегда везёт.
За разговором мы не заметили, как пришли. Возле аудитории, где и проходил зачёт, собрались почти все наши.
Стрельцов, окружённый Ежовым, Бочкиным и другими ребятами, что-то эмоционально рассказывал, кривляясь и жестикулируя. Не знаю, что они так бурно обсуждали, но, явно, не предстоящий зачёт. Ребята, как всегда, слушали его, раскрыв рот, и синхронно поддакивали.
У окна стояла вторая компания во главе главной Малефисенты. В её руках был какой-то журнал, перелистывая страницу за страницей которого она очень эмоционально комментировала, то и дело прикладывая журнал к себе. Под её чарами были почти все наши девчонки.
У соседнего окна обособленно держался Макарский со своей новой пассией, пришедшей, видимо, поддержать возлюбленного. Брэд Питт иногда поглядывал на Дубровину, которая нарочно, ему на зло, заливалась громким неестественным смехом, привлекая к себе не только внимание своего бывшего, но и студентов, проходивших мимо.
Мы втроём встали поодаль ото всех.
Только бы Дубровина меня не заметила, - молила я про себя. Ан, нет! Уже через минуту она своей дурацкой походкой, вытянув шею, как гадюка перед прыжком, направлялась в мою сторону.
- Привет! - улыбка у неё была на весь рот.
Меня аж передёрнуло.
- Привет! - скупо ответила я, надеясь, что она всё-таки отвяжется.
- Давно не виделись! - продолжала она глупо улыбаться.
- Это точно! - я старалась не смотреть на неё, уставившись в книгу, делая вид, что не до неё.
- Слышала новость? – при этих словах она закрыла мне книгу.
- Какую? – посмотрела я ей в глаза.
- Я выхожу замуж, - Дубровина сделала паузу, - за Истомина, - она повертела у меня перед носом тем самым журналом. - Вот, платье свадебное выбираю.
- Поздравляю! - еле выдавила я, пока ещё не осознавая смысла её слов.
- Да, летом свадьба! - не унималась Анджелина Джоли.
- Рада за тебя! - я вновь открыла книгу.
- Так что извини! – писклявым голосом продолжала та.
- За что? – я оторвала своё взгляд от книги.
- Ну, я же у тебя увела парня!
Уже всё внимание близстоящих было приковано к нам. Стрельцов даже бросил свой увлекательный рассказ и занял место в первых рядах.
- Не переживай! - я решила пойти ва-банк. - Это я его бросила.
- Как, ты?
- Он мне надоел! - я уже не могла остановиться. - Да, знаешь, скучно стало.
- Но как же… - Дубровина, видимо, не ожидала такого ответа.
- А вот так! Он мне больше не нужен, преспокойненько можешь забирать его себе.
Дубровина покраснела, было видно, что от злости она с ума сходила.
- И вот ещё что! - решила я отыграться напоследок. - Передай ему, что, если даже на коленях приползёт прощение просить, не прощу его.
- Как Крылова поставила тебя на место! – не выдержав, вмешался Стрельцов.
- Ты вообще заткнись! – бросила Дубровина в сторону Стрельцова. - А ты что сказала? – обращалась она уже ко мне.
- Я сказала, что мне тебя жалко. Ведь любит Истомин только меня. А без любви какой брак будет счастливым?! - я глубоко вздохнула.