— Братцы, да это же Зиновий Германович! Какой день, Дан ильм?
— Пятница. Четыре дня назад.
— Точно. Значит, врал, сучонок. Я сам слышал, как он сказал генералу, что накануне вернулся из Штатов. А зачем врал? С какой целью?
Довольно потирая руки, Истопник взглянул на Митю — и нахмурился. Хотя Митя пытался делать вид, что процедура его забавляет, но все равно выглядел утопленником. Распустил нюни, досадный прокол. Кто не способен подавлять эмоции, тот не жилец на белом свете, серьезные люди никогда не будут иметь с ним дело. Полная блокировка чувств — первейший способ выживания в новые времена. Умные родители учили этому детей с колыбели, мечтая довести их до уровня бизнес–класса.
— Никак ревнуешь, дружок? — осторожно спросил Истопник.
— Вам показалось, Дмитрий Захарович. — Митя взял себя в руки и последние сцены, где сам занимался сексом с «матрешкой», просмотрел с застывшей на губах беззаботной улыбкой. В этих сценах что–то было не так, чем–то они отличались от предыдущих, но он никак не мог уловить, в чем разница. Внешне все одинаково: отточенные многолетними тренировками эротические движения, тысячу раз отрепетированные стоны и крики, но было что–то еще, неуловимое, настораживающее, воздействующее на вторую сигнальную систему. Но что? На мгновение Даша на экране открыла затуманенные глаза и в них мелькнуло победное, ликующее выражение, совершенно не подходящее к техническому акту. Словно девушка вспомнила о солидном авансе за свою работу, на который не рассчитывала.
Просмотр закончился, оператор отключил аппарат и снял датчики с висков спящей «матрешки». Произнес извиняющимся тоном:
— Все, Димыч. Больше ничего не выжмешь. Сухая.
— Уверен?
— Ее могли обработать антигравитатором, через него «Скорциум» не пробьет. Участки левого полушария покрываются непроницаемой пленкой. Но это вряд ли. Антигра- витатор искрит, на мониторе возникла бы характерная серебристая сыпь. Нет, девочка без подвоха. И какая умелица. Согласны, молодой человек?
Митя не ответил шутнику. Он, наконец, понял, что его встревожило в последних сценах. Не Даша, а он сам. Он сам занимался сексом с пылом неандертальца. Он сам погружался в ее мякоть с блаженством недочеловека, для которого смысл жизни заключается в сексуальной самореализации. Он сам ничем не отличался от насилующего очередную жертву миротворца. Это было чудовищно, невероятно. Истопник угадал его мысли.
— Ты относишься к ней всерьез, — заметил он успокаивающе. — Это иногда бывает. Редко, но бывает. Не переживай, это всего лишь означает, что ты, дружок, несмотря ни на что, сохранил в генах исторический код.
ГЛАВА 9
БЛИЗКОЕ ЗНАКОМСТВО
С ВЕЧНОСТЬЮ
Странный случай с Сулейман–пашой стал только началом моего нового послужного списка. Следующее поручение оказалось еще чуднее, хотя сперва выглядело забавным. Получил я его опять через Гария Наумовича Верещагина. Я должен был выступить в популярном телешоу «Под столом» и как бы между прочим обнародовать два–три жареных факта, касающихся неких влиятельных московских персон. Смысл акции был мне понятен. Ничего особенного, обычные пиаровские штучки накануне приближающихся выборов в городское собрание. Но это не все. С каким–то ядовитым смешком Гарий Наумович сообщил, что заодно я должен соблазнить и трахнуть ведущую телешоу «Под столом». Желательно сразу после передачи и в определенном месте, в гостиничном номере, где будет установлена видеокамера.
— Эго еще зачем? — разозлился я. — Какая в этом необходимость? Объясните, пожалуйста, будьте любезны, Гарий Наумович. Насколько я знаю, телеканал принадлежит Оболдуеву. Арина Буркина его наймитка, пашет на него как проклятая…
— Не нам с вами, Виктор, обсуждать идеи господина Оболдуева, но уверяю, он ничего не делает просто так. У него времени нет на пустяки, как вы, наверное, успели убедиться.
— Хорошо, выступление в шоу — понятно, я готов, но при чем тут ведущая? Арина пешка, ничего собой не представляет, кормится из его рук. Удовлетворите мое любопытство, Гарий Наумович.
— Не стоит особенно умничать, Виктор. Невелика работа.
— Кажется, я нанимался написать книгу, а не спать с телешалавами. Я литератор, я не бычок–производитель.