Какая–то одичавшая проститутка выскочила из кустов и сиганула под колеса, размахивая руками, будто белыми крыльями: еле–еле успел свернуть. Девица что–то кричала вслед и грозила кулаком. На мгновение мелькнула шалая мысль, не взять ли с собой. Голодная, небось. Сексуальный бизнес в Москве, контролируемый свободолюбивыми, добродушными кавказцами, приобретал все большее сходство с разбоем, но в этом была своя органика.
Подъезжая к дому, вспомнил Лизу, и на душе стало еще больнее. Ее отчаянный поцелуй, ее сумеречные глаза, сулящие невозможное. Мои три книги, не прочитанные ею. Четвертой, видно, не бывать. Но, может, не так все скверно? Может, морок смерти, подступивший вплотную, — это обман, тень, порожденная страхом? Кому сегодня не страшно в этом мире обреченных? По–настоящему на мне лишь две серьезные вины. Тот самый поцелуй, где была не моя инициатива. Что легко доказать, если барин захочет слушать. К тому же вдруг Гата Ксенофонтов сдержит обещание, повременит с доносом? И второе, смалодушничал, не вколол Абрамычу яд, сбежал, но это и вовсе ерунда. Чтобы стать убийцей, нужен особый дар, особое рыночное призвание, рожденный ползать летать не может. Леонид Фомич интеллигентный человек, он наверняка это понимает. Опасаться меня как свидетеля нелепо. Да и перед кем свидетельствовать против хозяина жизни? Перед президентом Соединенных Штатов? С другой стороны, Оболдуй вложил в меня копеечку, которую я еще не отработал. У них не принято бросать деньги на ветер. Оболдуй тянется к этой книге, как младенец к соске, а где он найдет второго такого олуха, как я? Не так просто. Он это знает. У него уже был опыт…
Черный «мерс» с зажженными фарами и работающим движком стоял впритык к моему подъезду. Свою «девятку» я оставил на стоянке, запер, включил сигнализацию. Интересно, думал, дадут домой подняться или сразу увезут?
Из «мерса» вывалился Вова Трубецкой. Это большая честь для меня, все равно что самого Гату прислали, Трубецкой его правая рука. Обаятельнейший человек, интеллектуал, циник, из той же конторы, что и Гата. Сколько мы с ним ни сталкивались в поместье, всегда обменивались шуточками и подначками. Как–то сразу сошлись. Трубецкой — мой ровесник, значит, духовный опыт приобрел уже при нашествии, со всеми вытекающими из этого последствиями.
— Витюха, а ты загулялся, — весело приветствовал меня он, разводя руки как бы для объятий. — Небось, в своем клубе писательском пьянствовал, а? Творческие споры, начинающие поэтессы, а?
— Сущая правда, — подтвердил я. — Давно ждешь?
— Часа три будет.
— И все время с включенным движком?
— О-о, это тест. Поехали, по дороге расскажу.
Я не стал испытывать судьбу, отпрашиваться домой, чтобы сделать звонок, то да се, без разговоров нырнул в салон на заднее сиденье. За баранкой глухонемой Абдулла — второй сюрприз. Абдулла из личной гвардии Оболдуева, из самых отборных, борзых. Что же получается? Похоже, собираются свалить меня где–нибудь по дороге?
Едва тронулись, Трубецкой оживленно заговорил, перегибаясь с переднего сиденья. Оказывается, он провел проверку на лояльность жителей нашего дома. Вроде тех, которые по поручению правительства проводят в государственном масштабе спецслужбы. Впрыскивают в общественное сознание разные дезы и фиксируют реакцию населения. К примеру, перед очередной реформой, проще говоря перед очередным ограблением, допустим перед общим подорожанием, сперва повышают цены на один бензин, и то ненамного, и следят, не будет ли чего. Нет, все спокойно. Приступайте, господа, без опаски к дележке нового пирога. Социальный зондаж можно вести и на тонких уровнях. Помнишь, Витя, историю с фильмом Скорцезе о Христе? Его прокрутили по НТВ вопреки просьбе патриарха не оскорблять чувства верующих. Проглотила Святая Русь — и не пикнула. Значит, что? Значит, все позволено, полная победа. Нет народа, остались племена. Прежде надежным инструментом для проверки лояльности нации была Дума. Там обкатывали самые чудовищные «экономические» проекты вроде продажи земли иностранцам или семейной приватизации сырьевых монополий. Но с тех пор как Дума стала ручной, ее показатели ненадежны. Более объективную картину дают выборы в органы власти, контролируемые криминальными кланами и Кремлем. Но и там при анализе данных разброс вероятностей чрезвычайно широк, отсюда досадные сбои при назначении выборных губернаторов. Мой дом Вова Трубецкой прозондировал кустарным способом, используя собственное ноу–хау. Три часа пускал бензиновую гарь в открытые окна, а также время от времени включал сигнализацию и клаксонил, создавая видимость технологической катастрофы.