Елена почувствовала, как внутри у неё всё скрутило, а сердце начало биться в три раза быстрее.
Всё возвращалось.
«Пожалуйста, только не это», — пронеслось в голове у девушки.
— Что, не понравилось месяц назад? Решила дядюшке пожаловаться? Ты же меня простила, мать Тереза! — с усмешкой воскликнул Сальваторе. — Ты говорила, что любишь, никуда не уходила. Ты спала со мной!
Елена в упор смотрела на него широко распахнутыми глазами, но ей казалось, что она уже ничего не видит. Дикий страх поглотил её, у неё начали дрожать коленки, и от ужаса она не могла произнести ни звука.
— Тогда какого же хера ты рассказала всё своему дяде, а? Защитничка хотела найти в его лице? Да чёрта-с два! Видно, мало я тебе тогда всыпал… Ну ничего, я сейчас это исправлю.
С этими словами Стефан замахнулся и с такой силой и ненавистью ударил её ладонью по щеке, что у Гилберт полетели искры из глаз, она вскрикнула от боли и отпрянула. От пощёчины остался ярко-красный след.
— Стефан, пожалуйста… — со слезами на глазах попросила, пятясь назад.
Сальваторе смотрел на неё и чувствовал такое облегчение, что теперь ему казалось, что с груди сняли какой-то тяжёлый камень, который мешал ему всё это время дышать. Сейчас он наконец был самим собой, и теперь настало время стать таким навсегда.
— Даже не думай, блядь, что тебе это так просто сойдёт с рук! — он схватил Елену за шею и оттолкнул в сторону так, что она не удержалась на ногах и упала на колени.
Энзо и Тайлер, слыша голоса Стефана и Елены, в гостиной не появлялись.
Но в этот момент крики услышал Аларик. Спросонья до него не сразу дошло, что произошло, но он мгновенно подскочил на ноги и побежал в гостиную, откуда доносились звуки. Увидев вздрагивавшую каждую секунду плачущую племянницу, сидевшую на коленях на полу и закрывавшую руками лицо, и смеющегося Стефана рядом с ней, он всё понял и кинулся к нему.
Сальваторе наклонился к Елене, взял её за волосы, резким движением поднял, но оттолкнуть к стене, как хотел, не успел: Аларик подошёл к нему сзади, схватил его за плечи и с силой потянул на себя. Стефан от неожиданности не успел сориентироваться и рефлекторно отпустил девушку.
— Ты что делаешь, придурок? — прорычал Аларик.
Парень вырвался из его объятий.
— О, а вот и заботливый дядюшка явился, — с полуулыбкой, тяжело дыша, проговорил он и в следующее мгновение ударил ему в солнечное сплетение.
Стефану нужно было быстро ориентироваться, поэтому удар получился не таким сильным, но всё равно выбил Рика из колеи, и тот на какое-то время потерял ориентацию в пространстве из-за боли и из-за того, что у него перехватило дыхание.
— Не трогай его! — крикнула Елена, подбежав к мужу и схватив его за рубашку.
Тот развернулся и предплечьем ударил её в шею сбоку. Приём оказался более чем эффективным: у девушки от силы удара замерцали перед глазами вспышки, и она отшатнулась.
— Заткнись, сука! — проорал он.
Аларик закашлялся, но, сделав над собой усилие, разогнулся.
— Гадёныш, даже не вздумай, — сквозь зубы процедил он, схватив Стефана за грудки и постаравшись прижать к стене, но, услышав голос Рика, в гостиную выбежали Тайлер и Энзо.
Тайлер с силой схватил Аларика предплечьем за шею так, что он начал задыхаться, и в два счёта освободил Стефана.
— Отпусти его! — на пределе голоса со слезами на глазах выкрикнула Елена, вскочив на ноги, но подбежать к Тайлеру не успела: Энзо крепко схватил её за руку, и, когда она постаралась вырваться, то почувствовала дикую боль в запястье. Чтобы девушка не пыталась высвободиться, он завёл её руки за спину.
Стефан закатал рукава рубашки и взглянул на Аларика, которого крепко, одной рукой за плечи, другой — за челюсть, держал Тайлер, и казалось, что, если Гилберт сделает хоть одно неловкое движение, то просто сломает себе шею. Впрочем, сейчас все его движения были блокированы.
— Уведи его, — приказал Сальваторе, и Елена почувствовала, как внутри всё холодеет.
Она посмотрела на Стефана, а потом на Аларика.
— Ты знаешь, что с ним делать.
Охранник кивнул и буквально в пару движений так же, как и Энзо Елене, заломал Гилберту руки. Тот попытался плечом толкнуть парня, но для Тайлера после многих лет тренировок это было ничто.
— Что ты творишь? — рыкнул Аларик.
— Нет! — нечеловеческим голосом крикнула Елена, снова попытавшись вырваться, но в следующее же мгновение боль пронзила каждую клеточку её тела. — Пожалуйста, не надо!
Рик сопротивлялся, пытался ударить Тайлера ногой и освободить руки, но у него ничего не получилось: это был специально обученный, закалённый во многих боях борец, поэтому ему не составляло труда держать мужчину. Но чтобы облегчить себе задачу, Тайлер замахнулся и ударил его в висок. В следующее мгновение Аларик как-то обмяк: похоже, он потерял сознание.
— Рик!!!
Стефан подошёл к Елене и взял её за руки, дав знак Энзо, чтобы тот отпустил её. Девушка, почувствовав на несколько мгновений свободу, хотела было кинуться вслед за Тайлером, но Сальваторе крепко прижал её к себе за плечи.
— Даже не думай, что ты сможешь убежать отсюда, — прошептал он.
Сальваторе толкнул жену вперёд, но не отпускал её.
— Что ты делаешь? — воскликнула она. — Стефан, пожалуйста, отпусти меня!
— Отпустить? Теперь на за что на свете, — усмехнулся он и потащил её в комнату.
Сальваторе весил чуть ли не вдвое больше хрупкой Елены, поэтому завести её в комнату ему не составило труда. Он отпихнул её на кровать и закрыл дверь на замок.
— Что он сделает с Алариком? — задыхаясь от слёз, спросила Елена.
«Какой же ты ребёнок…» — мысленно с усмешкой произнёс Сальваторе.
— Не знаю, — непринуждённо пожал плечами он, начав расстёгивать ремень брюк. — Но, полагаю, тебе сейчас лучше не думать об этом.
— Нет… — прошептала Елена. — Отойди!
Ей казалось, что всё, что сейчас происходит, происходит не с ней, а в каком-то фильме ужасов. Мысли путались, сливаясь в единый поток, руки дрожали, она всеми силами пыталась бороться, но против Стефана была бессильна.
Елена вскочила с кровати на ноги, но Стефан схватил её за шею и уложил обратно, нависнув над ней.
— Отпусти меня! Не трогай! — прокричала девушка, брыкая руками и ногами.
— Да ори, сколько влезет. Тебя никто не услышит, увы.
Он снял ремень, на мгновение освободив девушку, но едва она попыталась подняться, как в воздухе просвистел удар, и в следующую секунду её предплечье обожгла жалящая боль. На коже остался свежий рубец.
— Давай, скажи, какой я монстр, — с нескрываемым удовлетворением сказал Стефан. — Скажи, что ненавидишь меня. Рыдай, сколько хочешь, но попрощайся со всем, что тебе дорого. Я заберу у тебя это.
Стефан сыпал удар за ударом, оставляя на нежной коже жены красные полосы. На некоторых из них начинали выступать мелкие капли крови. С каждым ударом ему становилось немного легче, но, какой бы силы они ни были, ему казалось, что этого мало.
Силы покидали Елену, и Гилберт понимала, что больше бороться уже не сможет. Она рефлекторно закрывала лицо, чтобы не видеть Стефана, ей было невыносимо страшно, и от этого каждый удар, нанесённый им, становился в десятки раз больнее.
Девушка кричала от боли, извивалась, задыхаясь, умоляла прекратить эту пытку, но Сальваторе не трогали её слёзы и мольбы. Внутри у него разливалось приятное, необъяснимое тепло, а в голове была только одна мысль: «Теперь всё так, как и должно быть».
====== Глава 6 ======
Елена стояла, протирая и без того чистую полку с книгами. Она отчасти не понимала, что сейчас с ней происходит, всё делала на автомате, и ей казалось, что внутри не осталось ничего, кроме страшной, всеобъемлющей пустоты и дикого страха.
За окном уже третьи сутки шёл проливной дождь: холодный, неприятный, оседавший на волосах, одежде, лице. Холод пробирал до костей и, несмотря на то, что дома было тепло, Елена дрожала так, словно бы находилась сейчас на улице, одетая в тоненькое летнее платьице. Однако трясло её не только из-за этого. По её телу будто бы проходил сильный разряд тока, потому что в соседней комнате с кем-то из знакомых семьи Гилберт, позвонившего принести соболезнования, разговаривал Стефан. Он благодарил за слова поддержки и говорил, что в эти дни погода скорбит о таком светлом человеке, каким был Аларик. Он просил прощения за то, что Елена не может поговорить лично: мол, слишком тяжело она переносила такую внезапную смерть любимого дяди. Стефан говорил это всё, и его голос дрожал так, словно бы он сам потерял в тот вечер близкого человека.