— Стеф, — только и смогла выдохнуть она.
— Привет, родная, — прошептал парень. — Извини, что так задержался: мне внизу врачи целый допрос устроили по поводу цветов — есть ли у тебя аллергия, не чихаешь ли от таких запахов, — рассмеялся он. — Я уж думал, этим самым букетом отбиваться придется.
— Я думала, ты отсыпаться уехал…
— Как же я мог спокойно уснуть, когда еще с дочкой не познакомился? — с улыбкой произнес он, отложив цветы на ближайшую тумбочку. — Как вы тут? — спросил Стефан, легонько коснувшись губами лба девушки.
— Стеф, я счастлива, — тихо, словно бы боясь спугнуть это такое простое, но такое искреннее счастье, проговорила Елена.
Стефан посмотрел ей в глаза, но ничего не сказал, лишь снова улыбнувшись. Затем он перевел взгляд на малышку в мягком розовом одеяле, спавшую у нее на руках и, увидев, как он буквально замер, увидев дочь, Елена сказала с теплотой:
— Думаю, вам и правда пора познакомиться.
— Мне… Ведь… Можно ее подержать? — этот вопрос полным надежды и таким робким, что Елена не сдержалась и звонко рассмеялась от растерянности мужа.
— Конечно! — воскликнула она и аккуратно протянула ребенка ему. — Ее нужно поддерживать под головку, вот так.
Стефан выполнил все в точности так, как сказала Елена и, когда взял на руки Никки, кажется, перестал даже дышать. Он не сводил с нее взгляд несколько секунд и казалось, что глаза у него на мокром месте. Вдруг девочка недовольно захныкала и, потерев ручками глаза, проснулась. Стефан с шумом выдохнул, и его лицо озарила искренняя, совсем мальчишеская, но такая счастливая улыбка.
— Она… Господи, она прекрасна, — сказал он, поджав губы и подняв взгляд на Елену. — Она такая кроха.
— Принцессам положено быть маленькими и хрупкими, — с озорством хихикнула Елена. — Чтобы принцы их защищали.
— Теперь у меня есть две любимые принцессы, — не переставая улыбаться, выдохнул Стефан и сел рядом с женой. — Малышка, — прошептал он, наклонившись к дочери, — ты будешь самой счастливой на свете. Я обещаю тебе.
Стефан легонько покачал дочь, но было видно, что он пока боится: от волнения немного дрожали руки.
— Спасибо тебе… — одними губами произнес он, взглянув на Елену. — Я не мог мечтать о чем-то лучшем.
— Я люблю тебя, — прошептала девушка и потянулась к его губам, больше всего на свете желая продлить эти мгновения, когда в душе разливалось такое приятное тепло.
Раз за разом проживая в воспоминаниях эти безмятежные минуты, Елена чувствовала, как холодеют руки каждый раз, когда она возвращалась в реальность — совершенно другую: жестокую, холодную, чужую. В глазах больно защипало, и в этот момент девушка услышала, как Никки то ли кашлянула, то ли чихнула. Это было совсем негромко, но Стефан, по всей видимости, лишь дремал, раз проснулся мгновенно и отреагировал быстрее, чем Елена. Стефан приподнялся на локте, и Елена подошла к нему, но он не сказал ей ни слова. Никки недовольно хныкала и терла глаза кулачками, а через несколько секунд и вовсе начала плакать. Стефан сел на диван и взял дочь на руки, но Елена тронула его за плечо:
— Дай мне ее…
Сальваторе несколько удивленно посмотрел на жену. Её голос звучал с таким надрывом, что казалось, что она вот-вот заплачет, но вместе с этим в нем звучала невероятная надежда. Сейчас Елена действовала осторожно, потому что знала: со Стефаном не получится вести себя так, как с Энзо, чтобы добиться желаемого. Сейчас попытки противодействовать могли привести только к ухудшению ситуации. И она оказалась права в своем выборе. Кажется, в глубине души у Стефана что-то екнуло, потому что он почувствовал, как сердце пропустило один удар, когда он увидел полные слез и немой мольбы глаза девушки. Мгновение — и кровь снова начала течь по венам, разнося приятное тепло, но эта секунда, по всей видимости, все равно оставила отпечаток у него в душе, потому что Стефан протянул дочь Елене. А может быть, он просто понял, почему девочка заплакала, и не стал противиться естественному ходу вещей.
— Никки, наверное, голодна, — небрежно пробормотал он. — Покорми и уложи ее, — тон становится холоднее, — под утро она сегодня плохо спала.
Елена едва заметно кивнула, а Стефан вышел из комнаты, устало потирая ладонями лицо: видимо, он тоже совсем не выспался. У девушки из головы не шла фраза о том, что Никки под утро капризничала: теперь она понимала, почему Стефан заснул в детской на диване вместе с ней. Выходит, Елена так крепко спала, что не слышала ничего, а Стефан, вернувшись под утро, успокаивал дочь. И так было всегда, даже после всего того, что он сделал: маленькая Никки имела над ним какую-то необъяснимую, нереальную власть, рядом с ней он, кажется, на мгновения забывал о своей болезненной ненависти, и ему дышалось так легко… Стефан любил свою дочь, и это было видно, но в душе Елены боролись противоречивые чувства: с одной стороны, она безумно боялась, что его отношение к Никки окажется такой же игрой, как и брак с ее матерью, а с другой — ей так хотелось верить, что в Стефане осталась еще хоть капля человечности, и что человечность эту под силу пробудить той, которую он всегда называл своей маленькой принцессой.
Этот вечер в семье Сальваторе был суетным: Стефан и Елена были приглашены на день рождения тети Стефана, жены Грейсона — Изабеллы, — поэтому последние пару часов провели в подготовке к предстоящему торжеству. Сказать, что Елена не хотела там появляться, — значит, наверное, просто промолчать. Она не любила шумные празднества с таким скоплением народа, и строить из себя довольную семейной жизнью жену, надевая фальшивую улыбку, уже не было сил. Однако, Стефану захотелось то ли в очередной раз поиграть на нервах у жены, то ли показать своей семье красивую картинку, но отказ он, конечно, не принял. Теперь Елена вынуждена была подбирать платье с длинными рукавами и по возможности более закрытое, чтобы никто не смог увидеть следы от побоев, а красные полосы и ссадины на шее скрывать под распущенными густыми волосами.
— Они тоже поедут с нами? — спросила девушка, увидев, что у выхода их ждут Энзо и Тайлер.
— Да, — невозмутимо ответил Стефан, надевая пиджак и поправляя ворот рубашки. — А то мало ли бежать надумаешь, — беззаботно сказал он.
Елена и Стефан действительно были эффектной парой: обтягивающее длинное бежевое платье в пол даже без особых отделок прекрасно смотрелось на Елене, подчеркивая достоинства ее точеной фигуры, а неброский макияж придавал ей женственности и нежности; Стефан же, в своем любимом темно-синем костюме одного из ведущих брендов мужской моды, по которому, наверное, и без ценника можно было бы сразу определить его стоимость, в белоснежной идеально выглаженной рубашке и начищенных до блеска лакированных туфлях выглядел под стать ей — изысканно и элегантно, но, несмотря ни на что, не вычурно. Младший Сальваторе выглядел уверенно и спокойно, чего нельзя было сказать о его жене: ее взгляд был уставшим и каким-то растерянным, но окружающие могли списать это на ее природную застенчивость.
Свой день рождения Изабелла отмечала в одном из лучших ресторанов Нью-Йорка, который очень любила, — Per Se, собравший в этот вечер почти всю многочисленную семью Сальваторе. Елена чувствовала внутри невероятный мандраж, предполагая, под каким шквалом вопросов от родственников Стефана окажется, ведь с ними в полном составе она встречалась не так часто. К тому же, там, конечно, должен был быть Деймон. Именно поэтому Елена все-таки смогла найти плюс в том, что их со Стефаном сопровождали охранники: возможно, благодаря этому общение с Деймоном удалось бы свести к минимуму.
— Елена, ты прекрасно выглядишь, — ворковала Изабелла после того, как поток поздравлений и ни к чему не обязывающие разговоры о том, как добрались и о последних новостях были, кажется, завершены. — Только чуть-чуть устало. Наверное, заботы о малышке отбирают много сил? — с родительским участием спросила женщина.