— Вообще симптомы какие-то были?
— У нее часто менялось настроение, — проговорил он. — Могла начать скандал на ровном месте, а уже через десять минут смеялась и просила прощения. Я списывал это на беременность и гормоны. Когда она попала в больницу, врачи сказали, что у нее была глубокая депрессия. Я связывал это… — Стефан запнулся, почувствовав, как к горлу подступает ком. — С тем, что она потеряла ребенка, но теперь они считают, что, возможно, причиной могло быть прекращение приема эфедрина.
Элайджа устало потер глаза.
— Это просто немыслимо… — прошептал он, вновь переведя взгляд на бумаги. — Послушай, Стеф, — осторожно проговорил мужчина. — Здесь небольшие цифры: даже если анализы верны, судя по всему, она принимала его в небольших количествах.
— Элайджа, пойми меня, — нервно сглотнув, произнес Стефан. — У нас маленькая дочь, — хрипло сказал он, посмотрев другу в глаза. — У меня просто мурашки по коже от осознания того, какой опасности она подвергала ее и нашего второго ребенка… Для меня сейчас самое главное — безопасность Никки. И я сделаю все, чтобы ее обеспечить.
— Так не делается… — несмело мотнул головой адвокат. — Если проблемы есть, их нужно решать вместе. Вы же семья…
— Семья?! — вскрикнул Стефан, вскочив со своего места и всплеснув руками. — Элайджа, она принимала наркотики во время беременности, — прорычал он. — Она не думала не о будущем ребенке, ни о Никки, ни обо мне. А если бы у нее началась ломка раньше?.. Да, кстати, про маленькие цифры, — выдохнул он, ткнув пальцем в бумагу. — За несколько месяцев эфедрин мог быть выведен из крови, если она принимала его нечасто.
Майклсон провел ладонями по лицу. Несколько минут они провели в молчании, и Стефан старался успокоиться и привести дыхание в норму — а точнее, создать видимость, что он это пытается делать.
— Элайджа, пожалуйста, — голос парня дрогнул. — я понимаю, что Елене нужна помощь. И я помогу ей. Я несколько раз консультировался с наркологами, они уже начали детоксикацию крови. Но я не могу знать, до какой степени она зависима от этой дряни. Я не могу подпустить ее к Никки.
Стефан вздохнул.
— Эл, это наркотики. Это гильотина замедленного действия.
Элайджа молчал, просто не зная, что ответить: он понимал, что все, что говорит Стефан, — правдиво, и что ребенку с таким человеком действительно находиться нельзя.
— Невозможно предугадать, когда потребность в этих препаратах к ней вернется.
Стефан и Элайджа были знакомы уже около десяти лет, и за это время младший Сальваторе ни разу не был уличен во лжи. Да и зачем ему нужно отбирать ребенка у собственной жены без видимых на то причин, если у них в браке все было в порядке? Как бы ни было мерзко и обидно это осознавать, но, похоже, что Елена тоже попала в эту западню. Но вместе с этим ему стало ее невероятно жаль. Слова Стефана, похоже, были правдой, да и он всегда доверял другу, вместе с которым они прошли немало дорог, но… Он словно бы хотел ухватиться за что-то, что даст ему понять, что еще не все потеряно. Что у Елены есть шанс выкарабкаться и, может быть, вернуть доверие Стефана.
— Можно мне с ней будет поговорить? — спросил Элайджа. — В твоем присутствии, если хочешь.
В этот момент Стефан вздрогнул и перевел взгляд на друга, но сделал все, чтобы скрыть испуг. Руки похолодели, но уже через секунду он дал ответ.
— Да.
— Деймон, нам нужно встретиться, — услышал в телефонной трубке Сальваторе голос Энзо.
— Сент-Джон, я на работе, вообще-то, не чаи распиваю, — раздраженно ответил он. — До вечера не терпит?
— Нет! — рявкнул итальянец, и Деймон даже вздрогнул от неожиданности. — Это касается Елены, ситуация серьезная.
Последние слова заставили мужчину сдержаться и не наорать на своего напарника в ответ.
— Что случилось? — сделав пару вдохов, спросил он.
— Говорю же, нужно встретиться, чем скорее — тем лучше. Не телефонный разговор.
Деймон с шумом выдохнул и мельком взглянул на наручные часы.
— Через сорок минут у меня в офисе, Милтон стрит, 8. Успеешь?
— Да.
Уже через секунду Деймон услышал в трубке телефонные гудки, а спустя полчаса Энзо был в его кабинете.
— Может, выйдем куда-нибудь? Тут могут быть лишние уши.
— О, Энзо, — усмехнулся Деймон, потерев руки, — уши здесь работают только на меня. Так что можешь не бояться. Выкладывай, — уже серьезно сказал он.
— В крови у Елены обнаружили наркотики, — протараторил он.
Деймон мгновенно перевел взгляд на охранника и несколько секунд смотрел на него, не отрываясь.
— Ты серьезно?
«Да что за бред… Елена и наркотики — это еще менее вероятно, чем Елена и толпа мужиков!» — мысленно воскликнул брюнет.
— Что за препарат?
— Без понятия.
— Где она в больнице наркотики откопала? — спросил он, понимая, конечно, что вопрос глупый: Елена могла принимать препараты и до попадания в госпиталь. — Да и вообще, откуда ты знаешь?
— Я приходил вместе со Стефаном в больницу, но в травматологическом отделении ее не было. В регистратуре объяснили, что ее уже перевели в наркологическое, и туда Стефан уже пошел один. Сказал, что сейчас мне находиться с ней уже не нужно. Я был просто в ауте, — сказал Энзо. — Я понятия не имею, что вообще произошло, но следующим вечером я видел, как Стефан вышел из своего кабинета с какой-то ампулой в руках. Ну я быстро ретировался в ванную, чтобы он меня не заметил. Я пытался найти эти ампулы, но доступа в его кабинет у нас с Тайлером нет, а там, где искал, я ничего не нашел.
— Мда, — пробормотал Деймон. — У моего братца, видимо, бурная фантазия. Я его недооценивал…
— Думаешь, это он?.. — Сент-Джон с каким-то недоверием покосился на брюнета.
— А ты сам веришь в то, что она, будучи БЕРЕМЕННОЙ и с маленьким ребенком на руках, принимала наркоту? Стефан ее, конечно, прикладывал башкой об стену, но не думаю, что за это время у нее вылетели все мозги, — в свойственной ему едкой саркастической манере ответил Деймон.
Энзо скрестил руки на груди, опустил взгляд и шумно выдохнул.
— Она вообще в адекватном состоянии сейчас? Ты не в курсе? — спросил Деймон, на что итальянец лишь развел руками.
— Она была веселая в какой-то день, а потом вроде все стало как прежде. А что сейчас… Я не знаю.
— Значит так. Как только ее выпустят из наркологического — сразу дай мне знать. Если вменяемая… Нужно забрать ее из больницы как можно скорее.
— Деймон, это утопия, — простонал Энзо. — Если только через окно, черт побери.
— Мозги включи! — прорычал Деймон. — Если это действительно Стефан, то он будет колоть ей эту херню и дальше. А если даже она сама решила так побаловаться, в чем я лично очень сомневаюсь, то ей сейчас основательно промоют мозги и все остальное, и будет как новенькая. Я общался с ней до того момента, как она попала в госпиталь — она была запуганной и нервной, но абсолютно адекватной. Если бы у нее была зависимость, она бы вела себя по-другому.
Деймон сделал паузу.
— Хотя… Черт их знает…
Сальваторе сел за стол и сложил руки в замок.
— Но я правда не верю, что она кололась, когда была беременна.
— Так значит, забрать из больницы?.. — несмело переспросил Энзо.
— Да. Другого выхода нет.
Деймон видел, как Сент-Джон потупил взгляд: Энзо и сам понимал, что Сальваторе прав, но боялся, что сделать им это не удастся.
— Не дрейфь, — Деймон как-то несвойственно для самого себя, по-доброму и по-дружески, похлопал растерянного парня по плечу. — Что-нибудь придумаем.
Комментарий к Глава 17 *Нью-Хейвен – город в штате Коннектикут. В нем расположен кампус Йельского университета.
====== Глава 18 ======
Елена лежала на кушетке с закрытыми глазами, но не спала. Услышав, как кто-то тихонько открывает дверь палаты, она вздрогнула и мгновенно распахнула глаза, через несколько секунд увидев на пороге сначала Стефана, а затем — вошедшего вслед за ним Элайджу. Майклсон решил дождаться того момента, когда наркотик окончательно выведут из крови Елены, чтобы попробовать поговорить с ней, когда она будет во вменяемом состоянии. Поэтому Элайдже и Стефану пришлось ждать около двух недель, прежде чем своеобразный «курс лечения» был закончен и Елену снова перевели в травматологическое отделение. В тот день, когда Стефан вколол ей эфедрин, она почувствовала невероятный прилив бодрости, много смеялась и разговаривала о какой-то ерунде с врачами, явно не до конца понимая, что происходит. В таком состоянии она находилась около шести часов. Затем позитивный настрой сменился сначала апатией, а потом — вспышками ярости: Елена накричала на медсестру, которая ставила ей капельницу. Вечером у нее началась истерика: девушка просто плакала, ничего не говоря, и не могла толком объяснить, что случилось. Именно это и насторожило врачей, заставив их в конечном итоге взять у нее анализы на содержание в крови запрещенных веществ. Однако Елене повезло: эфедрин — не самый сильный наркотик и зависимость чаще вызывает только со второго или третьего введения, хотя подобие ломки начинается уже и после первого: человеку начинает не хватать бодрости, он хочет поднять себе настроение, а если не получает нужного препарата, то впадает в депрессию, которая может сменяться вспышками беспричинного гнева — именно это и произошло с Еленой. Но врачам удалось стабилизировать ее состояние, промыв желудок и полностью выведя из крови препарат. Серьезных последствий удалось избежать еще и благодаря тому, что доза была относительно небольшой, а вколоть жене новую дозу Стефан не мог: теперь у Елены постоянно брали соответствующие анализы, и повторное обнаружение в крови запрещенных препаратов, конечно, насторожило бы врачей. Поэтому Сальваторе решил оставить эту затею до того момента, пока Елену не выпишут из больницы, тем более, что он, судя по настрою врачей, был уже не за горами: постепенно она шла на поправку.