— Я бы очень хотел верить в это, — проговорил он. — Но давай говорить как взрослые люди. Есть анализы, и есть документы, их подтверждающие.
Элайджа глубоко вздохнул и потер глаза руками.
— Может быть, ты принимала какие-то сильнодействующие успокоительные, в составе которых был эфедрин? — несмело спросил он.
Гилберт едва заметно мотнула головой.
— Посуди сама, ну ведь не могли же эти цифры появиться из воздуха, — осторожно проговорил он, и даже его голос стал тише.
— Я понятия не имею, откуда они появились, — нервно, резко и громко выпалила Елена. — Я не кололась, не глотала таблетки, не нюхала, не курила.
— Елена, — как можно осторожнее произнес Элайджа. — Я уже говорил: мы здесь не для того, чтобы тебе навредить. Я хотел с тобой поговорить, чтобы выяснить все от тебя лично и от этого строить какую-то тактику действий, чтобы подобное больше не повторилось. Ты можешь верить мне, — тихо сказал он и дотронулся до оголенного плеча девушки теплой ладонью.
Елена впервые за долгое время не вздрогнула от прикосновения. Она перевела взгляд и какое-то время пустыми глазами смотрела в стену. Мужчина наблюдал за ней и терпеливо ждал ответа.
«Ты можешь верить мне» — теперь эта фраза звучала для Елены, наверное, как самая большая ложь, и неважно, кто ей это говорил. Она доверилась Стефану, на мгновение поверила Деймону… Можно ли было теперь, после всего того, что ей пришлось пережить за эти месяцы, поверить хоть чьей-нибудь улыбке? Едва ли.
— Я уже обо всем сказала тебе.
Майклсон едва слышно вздохнул, в глубине души уже понимая, что особого смысла этот разговор не имеет.
— Как ты сама считаешь, — он решил подойти к вопросу с другой стороны, — что могло повлиять на такое изменение состава крови?
Елена опустилась на подушку и неслышно выдохнула.
— Я… Я не знаю.
Она и правда не могла точно знать причину, по которой у нее в крови оказался эфедрин. Конечно, она обо всем догадывалась, но видимых доказательств не было, а значит, предполагать что-то было бессмысленно.
— Твое состояние как-то менялось? Может быть, прилив энергии, внезапная радость, еще что-то… Тебе нравилось это?
Елена молчала, больно кусая до крови губы. Она просто не помнила об этом. Те несколько часов она пребывала в прострации, и ей казалось, что ей снятся очень яркие сны: вспышки, линии, чьи-то отражения. Но что это было, понять она не могла, а помнила лишь невероятно сильную головную боль, которая накатила, когда она пришла в себя.
— Ладно, — вздохнув, наконец хрипло произнес он, крепко сжав ее руку и посмотрев в глаза. — Не хочу тебя больше мучить расспросами, тебе нужно больше отдыхать. Но я бы хотел сказать тебе вот что. Что бы ни случилось в твоей жизни — со Стефаном, с работой, с друзьями — помни об одном: у тебя есть дочь. Маленький человек, который больше ни в ком не нуждается так, как в тебе. И каждый миг, каждую секунду ты должна думать об этом. Потому что она только в начале своего пути, и ты — та, кто может и должен помочь ей сделать первые шаги, защитить, чему-то научить. Никки — твое отражение, она все будет перенимать от тебя. Именно поэтому ты просто не имеешь право опускать руки. Если у тебя появятся проблемы, просто помни, что у тебя есть семья и есть друзья. И ты всегда можешь на нас рассчитывать.
Елена слушала его, и ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. В ушах до боли шумела кровь, а в глазах больно щипало, когда она думала о Никки и в голову приходили мысли, что Стефан когда-нибудь сможет их разлучить.
Элайджа отпустил ее руку и встал со своего места.
— Выздоравливай. Удачи тебе.
Майклсон вышел из палаты, а Елена, не моргая, смотрела ему вслед глазами, полными слез. Когда его шаги стихли, сдерживать себя уже было невозможно: девушка обхватила руками подушку и беззвучно заплакала.
Элайдже казалось, будто бы его кожу обдало жаром, а его шея от волнения покрылась красными пятнами. Он до последнего не хотел верить медицинскому заключению, но по поведению Елены становилось понятно, что оно все-таки правдиво.
«Бедная девочка…» — думал про себя он. «Ну как же так! Все ведь было… Ну зачем ей это?»
Однако ни отвращения, ни презрения по отношению к ней он не испытывал. Наоборот, ему еще сильнее захотелось оградить ее ото всего плохого и постараться убедить Стефана не рубить с плеча, потому что Элайджа ясно понимал: если у Елены действительно появились проблемы с наркотиками, в одиночку она не справится.
Стефан, увидев, как друг, опустив голову, вышел из палаты, тихонько прикрыв дверь, медленным шагом направился к нему.
— Ну как она? — с беспокойством спросил он.
— У Елены один ответ на вопросы: «я не знаю», — покачал головой Майклсон. — Насчет наркотиков все отрицает. Она сейчас не в лучшем состоянии.
Стефан стоял, положив руки в карманы брюк, и смотрел куда-то вдаль.
— Стеф, она совсем молоденькая девчонка, — вдруг сказал Элайджа, и парень перевел взгляд на него. Их взгляды встретились, но уже через мгновение Сальваторе отвел глаза. — Она оступилась. Она сейчас беззащитна, — уже тише произнес он, и его голос дрогнул. — И ей нужно помочь. Послушай, Стефан… — мужчина сделал секундную паузу, стараясь подобрать нужные слова. — Я понимаю, что сейчас принимать решение холодным разумом очень трудно. Но… Она же твоя жена. Мать твоего ребенка. Еще совсем недавно вы были счастливы вместе. Неужели ты лишишь Никки матери, а себя — любимого человека? Такое сложно простить, я не спорю. Но жизнь — это не сказка, и светлая полоса не может продолжаться вечно. Равно как и черная. В жизни каждого человека может наступить момент, когда он может сломаться и оказаться слабее. И смысл семьи как раз заключается в том, чтобы быть рядом. Не дать упасть.
Стефан слушал Элайджу, и, когда он видел, как тот защищает Елену, у него больно сводило скулы от омерзения. Не показать свои истинные эмоции было сложно.
— Пожалуйста, перед тем, как сделать последний шаг… Подумай, Стеф. Все еще можно вернуть. Только вы можете ее спасти, понимаешь?
Стефан поднял голову, и Элайджа посмотрел ему в глаза.
— Ты и Никки. Потому что вы — единственные, ради кого она готова будет бороться.
Стефан глубоко вздохнул.
— Ты прав, Эл, ты во всем прав… — пробормотал он, но в его голосе звучало отчаяние. — Но… Я правда не знаю, что мне делать, — проговорил парень, пройдя к ближайшему из диванчиков и неловко плюхнувшись в него, проведя ладонями по лицу. — Я очень боюсь.
— Это абсолютно нормально, — сказал Элайджа, в глубине души обрадовавшись, что в этот раз Стефан не столь категоричен, как в прошлый. И это давало надежду. — Я не хочу на тебя давить, — он поднял согнутые в локтях руки и мотнул головой. — Это действительно нелегкий путь.
На мгновение он замолчал, но затем произнес:
— Но что еще в нашем мире стоит борьбы, если не семья?
Стефан смотрел куда-то в пустоту, плотно сжав губы и стиснув зубы. Элайджа не решался прервать эту тишину.
— Спасибо, Эл, — наконец хрипло проговорил Стефан. — За то, что ты рядом, что тебе не все равно. Я правда очень ценю это. Но мне нужно время, — он вздохнул и поджал губы. — Я окончательно запутался…
Майклсон присел рядом с ним и положил руку ему на плечо. Стефан опустил голову.
— Все будет хорошо.
После того, как Елена вернулась в травматологическое отделение, задача Энзо и Деймона была значительно упрощена: Сент-Джон теперь проводил в больнице гораздо больше времени и имел возможность исследовать все здание. Пока Елена была нужна Стефану, он приказал охранникам находиться рядом с ней и ночью, перед этим поговорив с Мередит и объяснив такое решение тем, что просто боится, что Елена может сбежать. Сначала Мередит не соглашалась на это, но, увидев беспокойство друга за жену и посоветовавшись с заведующим отделением, все же сдалась. Поэтому Тайлер и Энзо «дежурили» в палате Елены по очереди, каждую ночь сменяя друг друга, потому что пытаться хотя бы немного вздремнуть в положении полусидя на соседней кушетке, прислонившись к стене, — занятие не из приятных. Конечно, Деймон и Энзо решили, что сделать все лучше в ту ночь, когда будет «дежурить» Сент-Джон.
За то время, что он находился рядом с Еленой, Энзо успел выяснить многое. В госпитале насчитывалось четыре этажа, восемнадцать отделений и три корпуса — и одному человеку следить за безопасностью всей больницы просто не представлялось реальным физически, поэтому на каждом отделении находился свой пост охраны. В основном охранник следил за показаниями камер видеонаблюдения в холле отделения и на всех близлежащих к нему территориях, и за тем, чтобы родственники покидали здание больницы не позже установленного времени. В остальном же, по большому счету, такая охран была не слишком и нужна: эта больница, больше известная в городе как госпиталь Святого Лаврентия, всегда оставалась спокойным и безопасным местом.