— То болит, то не болит. Медсестра пошутила, что надо продолжать ходить с катетером, — задумчиво произнес он.
— Ааа. Это, наверно, Карли. Она у нас… с таким чувством юмора. А вы пока раздевайтесь ниже пояса и ложитесь вот сюда.
— Слушайте, док. А разве мне не положено анестезии?.. Местной, хотя бы.
— Нет. Это быстрая процедура. За пять минут изымается стенд-катетер и обрабатывается уретральный канал.
— Так просто?
— Так просто.
— Но вы же говорили про отложение солей…
— Вам повезло. Видимо, питались правильно, потому что снимки КТ и анализы показали, что соль в месте крепления катетера не скопилась. Его можно просто вытащить, без полосной операции.
Я заметил, как на лице Розенберга появилась легкая улыбка.
— И я рад, что не придется сегодня никого резать.
— Спасибо, док. Действительно стало легче, — он бесцеремонно снял штаны и трусы. И в этот момент в операционную зашла моя ассистентка Элоя.
— Ой, простите, — она деланно прикрыла рукой глаза, — Не смотрю, не смотрю.
— Думаю, вы сегодня уже насмотрелись на разных, — решил отметить Розенберг, устроившись на операционном столе.
— И то верно, — всплеснула руками Элоя.
— Эля, не отвлекайся, пожалуйста, — серьезно предупредил я, — лучше закачай пока в бак физраствор.
— Хорошо, доктор Шахтарджин.
— А пять минут — это не слишком быстро? — спросил пациент, — Устанавливали катетер минут пятнадцать.
«Пффф, а чего этот чувак еще хотел? Чтоб мы его коньяком почивали и жопку подтирали?»
«Демон, ну, где твои манеры. Здесь же леди»
«Мадемуазель, какая у вас жо…»
«Так! Вы обещали помочь! — утихомирил я свой внутренний диалог, — К работе!»
— Работаем, — сказал я и взял шприц.
— Постойте! — вдруг вспомнил я, глядя, как Шахтарджин взял шприц.
Я успел предупредить его об особенности своей анатомии, а он, усмехнувшись, произнес слово «Гипоспадия» и добавил.
— Это лечится хирургическим путем… Не хотите, кстати, сделать эту операцию у нас?
— Нет, спасибо, мне и так нормально живется.
— Ну хорошо, — и ввел шприц.
Снова боль обожгла тело и разлилась по нижним конечностям расплавленной магмой.
«Да что ж такое…»
— Тише, пациент, лижите, не дергайтесь, — скомандовала тоненьким голоском медсестра.
Я приподнял голову и увидел сосредоточенное лицо доктора. Он старался. Правда старался. Хотя при первом взгляде на него я подумал, «Слишком наглый». Да и обстановка в операционной что-то не настраивала на положительные волны. Есть окна — а значит, мороз может проникнуть через щели. Есть даже короткий тюль, собирающий пыль. Операционный стол со всем оборудованием видал виды. Нет ни мониторов, ни современных аппаратов, которые были в предыдущей больнице.
Зато сейчас я видел не монитор со своими внутренностями, а сосредоточенные глаза врача, который боролся за мое благополучие. И тот же блеск, которым одарила меня доктор Фенимонд. Порой эта сосредоточенность и блеск важнее аппаратуры.
— Почти достал, — сообщил доктор Шахтарджин, — не дергайтесь. Спокойней.
«Эдичка, родной, что ж ты, действительно, как уж на сковороде…»
«Эй, Ангел, сковорода — это по моей части, не мешай! Сейчас его отпустит… ииии раз! И отпустило!»
«Не отпускает…»
«Сам вижу. Эд, дружище, держись. Это только первый круг вниз по спирали. Жду тебя на третьем»
«Слушай, рогатый, а появилась у меня одна идея!.. Мы же сейчас без анестезии, может показать нашему Розенбергу несколько картинок эпохи зарождения вселенной»
«Это там, где мы с тобой голышом плясали в космических туманностях, а начальство мастерило галактические облака и спирали?»
«Угу»
«Да ты садист, Ангел. Такой сюрр же погрузит его в экзистенцию»
«Вот и проверим Эдичку на прочность»
Перед глазами резко заплясали звезды, будто сам космос снизошел в операционную. Отблески некогда колоссальных галактических систем плавали в темной материи, вспыхивая то там, то здесь.
Я зажмурился от таких резких перемен. Боль по-прежнему жгла тело. Но видения не отступали. И вот уже медсестра предстала обнаженной девой и внимательно наблюдала за уровнем физраствора в трубке. А рядом пыжился в таком же обличии доктор Шахтарджин. Их рога переплетались с нимбами над головами, десятки рук сотворяли танец вечности, а глаза перетекали с лиц на животы и обратно.