«О, как заговорил, Эдичка… Значит, разговоры с нами тебе доказательством не являются?..»
«Вы то постоянно тут, жужжите в уши. Я итак в этой дебильной странной позе не то Христа, не то БэДэСэМщика… простите… руки в стороны, будто на кресте, но голова вниз, будто по дороге в Ад меня спускают… еще и ноги задраны… и хреновина металлическая внутри шерудит… И жутко, и интересно, и странно… Ведь могу умереть. И жить-то сразу как хочется… Действительно граница, которая, может, раз в жизни бывает… А тут вы со своим жужжанием то справа, то слева…»
«Это мы-то «жужжим», Эдичка?! Побойся Всевышнего нашего!..»
«Не мешайте мне… кто вы там, ангелы, демоны»
«Ах так! Да покоряет тебя кара Господня за неуважение к Силам!»
Резкая боль пронзила левый бок. От неожиданности перехватило дыхание, а в глазах побелело.
«Эй… эй, Ангел, ты чего удумал?.. Мы же не имеем права вмешиваться…»
«Умолки, Демон, аз есмь — перст божий, карающий»
«Эд, братан, держись. Разбушевался белокрылый с нимбом»
— Что с ним? — услышал сквозь жуткую боль и звон в ушах голос врача.
Сам ответил ему вперед медсестер.
— Бо…ль…но… си…ль…но, — завертелся на больничном столе, совершенно не ощущая нижних конечностей.
— Эй! Эй! — услышал голос медперсонала.
— Давай, вырубай его! — строгий выговор врача.
Успел посмотреть направо, где висела капельница. Затем в сознании случился провал.
Когда Эдмунд Розенберг потерял сознание под воздействием увеличенной дозы анестезии, я продолжила операцию. Анджал хмурился. Под его строгим надзором мне было не по себе. Но я отгоняла это липкое чувство, сосредотачиваясь на рабочих деталях. Такая реакция пациента говорила о том, что анестетики подействовали не в полной мере, ведь я даже не успела продвинуть щуп и до четверти мочеточника.
Но операция продолжалась, а значит, надо было приступать к основным действиям. Щуп медленными поступательными движениями дошел до нужной точки, и я увидела на мониторе твердое отложение в виде сгустка диаметром пятьдесят миллиметров.
— Вот он. Включаю лазер, — сообщил доктор Анджал, — Приступай к дроблению… Жду аккуратности…
«Блииин, вот он тебя прессует… Может, вжарить ему вилами по первое число?.. Я их как раз зарядил…»
«Нет-нет, что ты такое говоришь, Демон?!.. Лучше используй свой праведный гнев… И мой заряженный нимб!..
«Какие вы у меня сегодня настырные. Вилы? Нимб? Хотите, чтоб я так свои дела решала?.. Что ж… Возможно вы правы. Еще бы болтали поменьше… А ну-ка, дай-ка свои вилы, а ты свой нимб… Я их лучше вот так!..»
«Ой, нет, Элиза, что же ты… как можно так объединять!.. Греховно это!..»
«Зато, как получается… хех, гляди-ка, Ангел, как наши инструменты вместе сверкают в ее руках!..»
«Давай без этих пошлостей…»
«Нет, я серьезно, красная молния и белая молния… Даже меня завораживает… А смотри, как она их скрестила и в работу…»
«Ндааа… выглядит эффективно… хоть и богохульно… Работа спорится… Да, Элиза?»
«Да вот мне так не кажется, — я выдохнула, — камень этот… не крошится».
— Не дробится, — сообщила я доктору Анджалу.
— Вижу, — услышала тихий напряженный ответ, — Ладно, ты проделала хорошую работу. Тут в другом дело. Канал у него мочеточный слишком узкий. Надо расширитель ставить.
— Принято. Гульзум, подай, пожалуйста, стенд-катетер. Спасибо… Приступаю к введению катетера.
«Давай, сестренка!.. Это у тебя в меде отлично получалось!..»
«Кхм, там манекены были…»
«Блин, Ангел, харэ обламывать кайф!.. Смотри, как она снова наши молнии объединяет. Сейчас все получится!»
«С божьей помощью…»
«И дьявольской…. Ахахаха!»
В эту операцию мне действительно казалось, что какие-то высшие силы сговорились и, хоть и нехотя, отдали мне свои силы — и благие, и не очень — чтобы я смогла довести дело до конца.
Странно все это. Но все, вроде, сработало.
Я успешно завершила установку стенда, хоть и не смогла раздробить камень.
Эдмунд Розенберг больше не дергался, а мирно лежал, пока медсестры не перенесли его на каталку.
VI
Пока меня везли в палату, я несколько раз отключался. Окончательно пришел в себя в большой зале.
В руке капельница, голова еще немного гудит, но сознание ясное.