— Ты что, глухой!? Я же сказала, что никуда не поеду. Я уже достаточно унижений натерпелась от этой бабки, что бы еще и наряжаться для нее!
— Вик. Успокойся. Сделай просто так, как я говорю. Я тебе обещаю, что не позже, чем через час в твоей зачетке будет красоваться подпись Пущиной!
Ну что мне делать? Я не слишком то надеялась, что у него это в принципе получится. Но меня успокаивал тот факт, что я участвовать в этом не буду. А когда он принесет мне пустую зачетку, я просто пойду на поклон к папе.
— Подожди меня на кухне, — сказала я и направилась отыскивать свое монашеское платье в белый горох. Нашла. Да уж. Не студентка, а институтка из девятнадцатого века. Правда, не понимаю, к чему это. Я все равно халат надену сверху. Заплела косу. И красится не стала. Обойдется. Я к ней и так всегда красивая ходила. Пусть видит, до какого состояния она меня довела.
— Какая прелесть! — произносит Андрей с явной иронией. — Бабушке понравится!
— Что ты сказал?
— Бабушке твой внешний вид понравится. Все-таки ты ей молодость этим нарядом должна напомнить.
— Какой еще бабушке. Я эту мегеру, кроме как старая карга, вряд ли когда-то назову.
— Ну, было бы странно, ясли бы я называл. Мать моей матери — старая карга. Хотя, смотря в каком контексте. Но, пожалуй, все же не буду. Нельзя так с родственниками.
13
Андрей
— Андрюша! Даже не проси! Ты посмотри, какая нахалка! Через внука зайти решила!
— Бабушка. Да она даже не знает, что мы родственники!
— Да что ты говоришь? Будто бы я не знаю. Какие нынче девки ушлые.
— Ба. Ну в самом деле, чего ты на нее так взъелась. Ну не плохая ведь девчонка!
— Что? Так припекает! Да! Андрюша.
— Светлана Геннадиевна! Ну что вы, в самом деле?
— Еще скажи, что благодарить тебя она не будет!
— Почему же будет обязательно. Кекс спечет или шарлотку.
— Кекс, значит!
— Бабушка, я впервые к тебе с такой просьбой обращаюсь. Неужели от тебя убудет. Если ты ей отлично поставишь.
— Какое еще отлично? Максимум удовлетворительно. И то я еще думать буду.
— Ба. Давай ты поставишь ей хорошо и возьмёшь на пару дней Матильду!
— Ты гляди на него, он еще и торгуется! Никакой Матильды. Я раз ее уже брала. Она мне спать мешала. Выла не переставая.
— Ну так с ней же нужно было погулять!
— Этого еще не хватало. Я сама с собой не гуляю. А тут еще эту вертлявую собачонку выгуливать должна.
— Светлана Геннадиевна. Так мы договорились?
— Ладно. Суворова пусть приходит. А всучить мне Матильду даже не мечтай. Как там мать, кстати? Несколько дней мне не звонила! Вы же про меня вспоминаете, только когда вам что-то нужно.
— Ну что ты такое говоришь! Мы помним о тебе всегда. А звоним редко, чтобы не тревожить твой сон.
— Ладно, Андрей, поезжай. Приперся тут на ночь глядя. Спать мне не даешь!
Целую бабушку в щеку и направляюсь к выходу.
— Андрей!
— Что еще, Ба?
— Мне тоже. Кекса привезешь.
— Вика. Привет! Выспалась? Собирайся, я сейчас за тобой заеду. Поедем сдавать пульмонологию.
По ту строну трубки раздаются какие-то хрипящие и каркающие звуки. Что у нее там происходит? Она что, решила утопиться?
— Что делать — наконец произносит Вика. И я слушаю гневную тираду про то, какой я козел. Усыпил ее бдительность и так подставил. Сволоч я эдакая.
Наконец добираюсь до ее квартиры. Не хочет открывать. Ничего. Я тоже твердолобый. Подожду.
Через несколько минут дверь открывается. Передо мной стоит взъерошенная Вика и мечет взглядом в меня молнии. Мда… Такая она мне тоже нравится. Девчонка даже не пытается скрыть своих эмоций. Ехать никуда не собирается. Да, тяжело будет. Надеюсь, и бабушкино решение за двенадцать часов не успеет поменяться.
Отправляю ее одеваться. Она сдается и идет собираться.
Сижу на кухне. На столе лежит открытая коробка конфет. И рядом такая же пустая. Да, интересные у нее вкусовые предпочтения. Если фрукты, так килограммами, конфеты коробками. Вчера так и вовсе на столе стояла целая тарелка чищенной моркови. Может это диета какая-то модная. Есть что-то одно в огромных количествах. Чует мое сердце, ни кексы, ни шарлотки печь она не умеет!
Какая все-таки она красотка. Наблюдаю за тем, как она роется в шкафу в прихожей. На ней черное платье в белый горошек с белым воротничком под горло. Расклешенная юбка платья сантиметров на десять ниже коленей. Впервые вижу ее с косой. Она поворачивается ко мне, а меня словно током ударяет. Она ведь девчонка совсем. Ей на вид сейчас лет семнадцать. Да… А мне тридцать три…