— Ты можешь ловить на сверчков, если тебе больше нравится, но я предпочитаю на живца, — Боб вручил ей удочку. — Прямо сейчас особого клева нет, но вот увидишь, что будет через часик или два.
Эрика не была на рыбалке целую вечность. Она поглядела, как отец забрасывает удочку и скопировала его движение. Ей пришлось сделать пару попыток, но все же она смогла забросить крючок в то местечко, которое облюбовала.
Боб откинулся на сиденье, удовлетворенно вздохнул и отхлебнул газировки.
— Мне было двадцать восемь, когда мой отец привез меня вот так на рыбалку. Твоя мама вышвырнула меня из дома, и я был таким же злым и чувствовал себя так же паршиво, как, я полагаю, чувствуешь себя ты сейчас.
— Мама тебя выгнала?! — Эрика смотрела, как ее поплавок колышется на поверхности воды.
— Выгнала. Я тогда водил грузовик. Я возвращался домой из рейса и большую часть времени развлекался с приятелями. Она содержала в порядке дом, меня и вас, девчонок. И эту круглосуточную работу она выполняла, не жалуясь. Но я был упертый, как баран, и считал, что если я приношу домой зарплату, то это все, что от меня требуется, а остальное — ее забота.
Эрика глянула на него неодобрительно.
— Да знаю я, — сказал он и махнул рукой. — Ну, это я теперь знаю, а тогда не знал. Однажды ночью я вернулся после попойки, а она меня поджидала. Вещи мои уже были собраны. Мне пришлось спать в кабине грузовика, пока я не протрезвел, а потом я поехал к твоему дедушке. Я еще на нее и обижался. Но после лекции своего отца я понял, где я был неправ. Она приняла меня назад, а я кое-что поменял в жизни.
Эрика внимательно посмотрела на него.
— Я даже не знала…
Боб покачал головой, улыбнулся и снова забросил удочку.
— Твоя мама об этом не распространялась. Она не хотела, чтобы вы видели, как мы ругаемся. Я могу припомнить много вечеров, когда она вытаскивала меня из дома наружу, чтобы устроить мне разнос.
— У меня не та же самая ситуация, пап. Я не ходила «развлекаться с приятелями».
— Да я так и не думаю, — негромко ответил Боб. — Я был в шоке, когда ты сказала мне, что ты… ну, та, кто ты есть. Но когда появилась Эшли, и вы стали жить вместе, все стало вроде как нормально, понимаешь? Я никогда не относился к тебе, как к сыну, но ее я стал воспринимать, как невестку. А раз вы обе женщины, мне и в голову не приходило, что у вас могут быть такие же проблемы, как у нас с мамой.
— Ну, на самом деле они и не такие, — Эрика забросила удочку, просто так, чтобы хоть чем-то занять руки, кроме банки с пивом.
— Но вы разошлись. Без разницы, какая у вас там ситуация, итог один. Виноваты всегда двое. Ну, за исключением твоей мамы, её не в чем упрекнуть.
— И ты думаешь, что Эшли тоже не в чем упрекнуть?
— Этого я не говорил, малыш. Я сказал, что твоя мама — исключение.
Эрика вытащила еще одну банку пива и отпила хороший глоток.
— Мы, конечно, обе — женщины, но я не лучше тебя, я не могу понять, что ей нужно. Я урабатываюсь до смерти, чтобы у нее был дом, и все, что она захочет. Ей даже не нужно работать самой, если она не захочет, а она злится, что я работаю слишком много. А потом еще эта музыка! Она хочет проводить все свое время с группой.
— А вот это я как раз могу понять. У тебя есть работа и чувство собственного предназначения, кроме дома. Она нашла свое предназначение в музыке.
Эрика отпила еще глоток. Вот так все просто? Почему же она не замечала этого? И почему это ее так злило?
— Тут не в том дело. Она скрывала от меня, кто она на самом деле. Когда я увидела ее на сцене, это был будто кто-то другой. Я не знаю, кто она есть!
Боб вздрогнул, когда его поплавок ушел под воду. Он с улыбкой вытянул леску и нахмурился, когда увидел размер рыбки. Он снял ее с крючка и выбросил назад в воду.
— Подрастай и возвращайся, — сказал он, наживляя крючок.
Эрика вытащила леску и поняла, почему у нее не клюет. Крючок был пуст.
— А почему ты не хочешь узнать ее поближе с этой стороны? — спросил Боб и снова забросил удочку.
— А зачем это мне? — раздраженно спросила Эрика. — Такое ощущение, словно она привела в наши отношения другого человека. Мне нравилось все, как было!
Боб рассмеялся и перезабросил удочку.
— Твоя мама называет нас «легкодумами». Мы не анализируем наши чуства. Мы просто реагируем.
Эрика отбросила живца, которого собиралась насадить на крючок, и опустила удочку.