— Ты же это нарочно сделала, да? — спросила Эрика, заходя в кухню.
Фей улыбалась, когда поворачивалась, чтобы посмотреть на нее, а потом захихикала.
— Этот цвет на тебе так смотрится, дорогая.
— Я даже не уверена, можно ли назвать это розовым, — Эрика ооглядела спортивные штаны, которые мама дала ей поносить. — Это больше похоже на… фламинго, если такой цвет вообще есть.
— Я совсем не нарочно. Я думала, что принесла тебе свои серые.
Эрика протиснулась мимо нее и стащила кукурузный пончик, пока ее мама готовила кляр для рыбы.
— До тех пор, пока ты никого не собираешься приглашать к обеду, все в порядке.
Фей вручила кляр и пиво Бобу, который на заднем крыльце разогревал мангал.
— Мы больше ничего не жарим в доме. От этого всегда столько беспорядка и запаха… а кроме того, — Фей заговорщически улыбнулась, — чем большую проблему я из этого делаю, тем меньше мы едим жареного.
— Помочь тебе с салатом? — Эрика подошла к кухонному столу.
— Конечно, почисти и нарежь этот огурец, — ответила мама, передавая ей овощечистку и нож.
Эрика уже справилась с огурцом и перешла на помидоры, а никто из них не произнес ни слова.
— Знаешь, иногда хорошо бывает вырваться из привычного окружения и обдумать происходящее заново, — сказала Фей, косясь на Эрику уголком глаза.
— Я и так уже сегодня папе выплакалась, — ответила Эрика, не поднимая глаз от работы.
— Так это же не плохо, правда?
— Я от этого чувствую себя слабой перед ним.
Фей вытерла руки и заправила непослушную прядь волос за ухо Эрике.
— Я видела твоего отца плачущим десятки раз. И в моих глазах он никогда не был слабым.
Эрика перестала нарезать овощи и посмотрела на мать.
— И он плакал и мямлил, как идиот?
— Плакал, мямлил и распускал слюни. В первый раз это случилось, когда вы с Кейтлин построили трамплин и ты проехала по нему на велосипеде. Когда мы привезли тебя из больницы всю в швах, без двух зубов и с гипсом на руке, ему пришлось уйти в другую комнату, пока укладывала тебя в постель. Когда я его нашла, он смотрел на собственную окровавленную футболку и рыдал, как дитя.
— Я просто… — голос Эрики сошел на нет, пока она медленно нарезала помидор, чтобы на чем-то сосредоточиться. — Я просто боюсь дать слабину перед ним. Я же должна управлять его компанией. Что, если он подумает, что я не могу с этим справиться?
— Никогда ему и в голову не приходило сомневаться в твоих способностях. И то, что ты расстроена из-за Эшли, ничего не меняет, — Фей достала из шкафчика три стакана. — Твой отец неприятно удивил меня сегодня, когда позвонил и рассказал мне новости, — секунду она неодобрительно смотрела на Эрику. — По крайней мере, ты должна была хоть нам сказать. Дорогая, у вас действительно все кончено или это что-то, что вы надеетесь преодолеть?
Эрика отложила нож и тяжело облокотилась о столешницу.
— Да я сама не знаю. Я ожидала, что она вернется на следующий день. А ее все еще нет.
— А ты хочешь, чтобы она вернулась? — Фей наполнила стаканы льдом.
— Я думаю, да, — Эрика повернулась и посмотрела на Фей.
— Ты думаешь?
— Я не знаю, — раздраженно ответила Эрика, высыпала помидоры в миску и перемешала салат. — Я вроде как побаиваюсь, что она не захочет возвращаться. И я не хочу обсуждать это прямо сейчас.
Боб приоткрыл заднюю дверь, попросил у Фей блюдо и тут же вернул его с первой порцией жареной рыбы.
— Дайте мне еще десять минут, и мы готовы, — сказал он, когда Фей передала ему еще одно пиво.
Когда дверь закрылась, Фей снова повернулась к дочери.
— Эрика…
— Мама, мне сейчас нужно от всего этого отвлечься. Я говорила и думала на эту тему целый день, и я просто больше не могу.
— Я понимаю, — Фей поцеловала Эрику в щеку. — Я здесь, когда бы ты ни захотела поговорить, и твой отец тоже. Хотя он легкодум, как и ты, — с улыбкой сказала она.
— Он мне так и сказал, — вернула улыбку Эрика.
Эрика с удовольствием пообедала и провела время с родителями, но когда пришла пора ложиться спать, она была более чем готова остаться в одиночестве. В комнате было темно, она свернулась клубочком и стала смотреть, как лучики лунного света пробиваются сквозь ставни. Она ворочалась в незнакомой кровати, скучая по своему дому, пусть даже опустевшему.