Мо не реагирует, но Кайл берет дело в свои руки. Не знаю, слышит ли он меня или просто понимает, что может помочь. Так или иначе, он наконец подползает к Мо и осторожно оттаскивает ее от моего тела, прочь от гудящего и бушующего ветра.
Дядя Боб тянет папу за искалеченную ногу. Папа орет так, что дядя Боб тут же опускает руки. Бахвальство мгновенно сменяется паникой.
– Может, лучше оставить все как есть, – бормочет он.
Вот наконец неприкрытая правда. Дядя Боб зарабатывает тем, что дарит людям красивые улыбки. Он готов к происходящему не больше, чем все остальные в фургоне.
7
Первоначальный шок проходит, и они начинают осознавать, как в действительности обстоят их дела. Они застряли в дремучем лесу, на морозе, безо всякой надежды на помощь. Я мертва. Папа очень плох. У дяди Боба повреждена левая лодыжка. Хлое нужно наложить швы. Возможно, есть и другие повреждения, которых они просто еще не заметили.
Лобовое стекло разбито, и по фургону гуляет ветер. Холод пугает всех куда сильнее, чем травмы. Лучше всего к непогоде готовы Кайл и Оз: на обоих полный комплект лыжной одежды, зимние ботинки, перчатки. Мо одета хуже всех: ее тонкая шерстяная куртка, дырявые джинсы и модные сапоги совершенно не греют. Она дрожит от холода в конце фургона, рядом с тетей Карен и Натали. Мать и дочь крепко держат друг друга в объятиях, Натали тихонько скулит, тетя Карен утешает ее, приговаривая, что все будет в порядке.
– Что будем делать? – спрашивает Вэнс. – Кто пойдет за помощью?
Все смотрят на мою маму, но тут слышится папин голос. Папа цедит сквозь сжатые зубы:
– Никто. Надо продержаться до утра.
Всех в фургоне охватывает паника. Еще нет и семи, до утра не меньше двенадцати часов.
– Ни хрена подобного, – говорит Вэнс.
Вступает тетя Карен:
– Вряд ли мы сможем ждать так долго. Здесь слишком холодно.
– Придется, – говорит папа. Он дрожит, но скорее от боли, чем от мороза. – Там кромешная тьма и метель. Не понять, где верх, а где низ.
– Верх наверху, а низ внизу, – парирует Вэнс. – Вы как хотите, а я тут всю ночь сидеть не стану.
– Вэнс, Джек прав, – говорит мама. – Надо дождаться рассвета.
– Я хочу есть, – говорит Оз, все еще висящий на ремне безопасности.
– Тебе придется подождать, – безучастно говорит ему мама.
– Вы обещали блины!
На этот раз мама его просто игнорирует.
– Блины! – Оза нельзя игнорировать.
Вэнс натягивает шапку:
– Хотите торчать тут – пожалуйста. Я иду за помощью. Хлоя, ты со мной?
Хлоино лицо залито кровью, она все еще прижимает к ране мамин шарф. Она переводит глаза с Вэнса на остальных и обратно.
– Нет, Хлоя останется, – говорит мама. – И ты тоже, Вэнс. Джек прав. Нужно дождаться утра.
– Хлоя? – настаивает Вэнс, раздувая ноздри, с вызовом щуря глаза.
Она встает, пошатываясь от слабости.
– Хлоя, – говорит мама, и в ее голосе слышится страх, – ты должна остаться.
Вэнс притягивает Хлою к себе, властно обнимает за плечи. Мама тянется к ней:
– Хлоя, нам нужно держаться вместе.
Она даже не догадывается, что именно эти слова подталкивают мою сестру к решению. Хлоя откладывает мамин шарф, отворачивается и неуверенно пробирается к разбитому лобовому стеклу, изо всех сил стараясь не смотреть на мой труп, крепко сжимая зубы и дрожа. Вэнс идет прямо за ней и практически выпихивает ее наружу.
– Останови ее, Энн, – стонет папа, но мама ничего не может поделать.
Она просто стоит в кабине, глядит в черноту сквозь разбитое окно, но Хлою и Вэнса тут же поглощает снег, и они исчезают во тьме.
– Блины! – не смолкает Оз. – Я хочу есть!
Все делают вид, что Оза здесь нет, и только папа бормочет:
– Оз, блинов не будет, не сегодня. Позаботься о Бинго. Бинго тоже хочет есть, но у нас нет еды. Ему страшно, потому что он ничего не понимает. Ты должен о нем позаботиться.
От напряжения, которого папе стоила эта речь, у него закатываются глаза, и он теряет сознание. Но его слова действуют на Оза потрясающим образом. Папа единственный, кто действительно понимает Оза. Мой брат перестает орать и переключается на новую задачу.
– Мо, спусти меня, – говорит Оз. – Папа говорит, я должен позаботиться о Бинго.
Меня слегка удивляет, что он обратился к Мо. Но, оглядев всех, кто остался в фургоне, я признаю, что Оз сделал правильный выбор. У меня щемит сердце от мысли о том, что он уже нашел мне замену.