Да мы ли с осенью "на вы"
Тогда, давно, но с нею были.
Так в прошлом все усердны были10,
Взаправду иногда случались,
А мы, невежеством отчаясь,
В пыли ушедшего, забвенья,
И жизни золотые звенья
Звенят над ухом в тихий час,
Где звук любой, как громкий глас…
Луна
Луна в косынке из ветвей
До самых пепельных бровей
Слегка насупленных, сияет,
Но взором нежным обаяет
Кого угодно в этот час.
И, распеваясь, филин бас
Переложив на эха ноты,
Как будто ждёт, зовёт кого-то.
Но отзывается одна
В косынке из ветвей луна.
Всё на виду
Метели пряных листьев, в пятнах
Ветров, пока ещё невнятных,
Ручьёв тугих водоворот.
Зима ли, осень у ворот
Толкутся, свой черёд попутав.
А дело-то… в часах? В минутах,
И их немало в том песке
Увязло. Мыс реки в тоске, -
От веку дан ему удел -
Водоразделом быть. Предел
Мечтаний прочих. Мнётся, мнится
Волною сморщена страница
Пролитых и просохших слёз
В тени утраченной берёз
Себя теперь уже не спрячешь.
Всё на виду. И плачешь… плачешь…
Берёза
Побелили ствол берёзы
Незадолго до морозов,
Подвели реснички, брови,
Закусив губу до крови,
Затянули поясок,
Задержать весенний сок,
Чтобы были не напрасны:
Под метели сон и праздность.
Отдохнула чтоб к апрелю!
И тропинкою опрелой,
К ней приблизившись, обнять,
И стоять…стоять…стоять…
То ли иней, то ли снег…
То ли иней, то ли снег…
Скоро ль спешится морозу,
Льду свою реке угрозу
Совершить. Метелей бег
В краткий срок ли разрешится?
А ромашкам, так ложиться
Под сугробы али как?
Волк ли, спрятавшись в овраг,
Песнь вдоль ветра распускает?
И зимы решимость тает,
В этом нет большой беды.
Рыбы смотрят из воды.
Им бы зиму, хоть бы раз
Подглядеть не с сонных глаз.
То ли иней, то ли снег…
Скоро ль спешится морозу,
Осень в рифму, зимы – проза,
Что-то правда, что-то нет…
Я вас люблю!
Лук месяца натянут, но направленный к земле,
Меня не ранит. Только грустно мне
Быть вне арены той межзвёздной пыли.
И в складках волн, те облака, что плыли
По небу лишь мгновение назад.
И никому об этом не сказать…
А тот, кто помнит, тот поверит мне.
Закат, сгорая на своём огне,
Тревожит безрассудною отвагой.
Душа себя являет взглядом, влагой,
Невольно пробегая по щеке.
Вольна, но посещая налегке
Подлунный мир, с собой берёт не вещи,
Но звук сверчка, и сон, – простой, не вещий.
Биенье сердца и дыханье поутру,
Всех тех, кого из памяти сотру
Иным рожденьем? Наважденья тлен…
"Я вас люблю!" – кричу я всем с колен.
Лук месяца… Однако выстрел точен,
Неволен пусть, случаен, ненарочен…
Стихи…
Дыханье ритма – зыбкое виденье.
А мы себя на плаху, на съеденье
Под чей-то и, подчас, недобрый взор.
И после, без стыда на тот позор
Глядеть не можем, даже тайным оком.
И в комнату взбираясь водостоком
Ломаем о бумагу грифель, перья,
Скрипим в ночи несмазанною дверью
И исцарапав щёку о подушку,
Не прочитать, но выплакать на ушко
Кому-нибудь мы сможем в тот же час.
– А так бывает?
– Да почти что каждый раз.
-Дыханье ритма?! Чуть скромнее тон!
Стихи не плаха!
–… но они не трон
Пейзажная лирика
Луна на проводах – бемолью.
И снег струит по чистополью
Единым тоном, долго, сухо
Метель лишь воет – нету слуха.
На барабане – дождик летом.
Зимой он, вроде, под запретом,
Но приезжает на гастроль.
Он – Менестрель, почти король
Дороги, счастья между прочим,
И, разумеется, порочен
Бывает он, как каждый лирик.
Да, он не свят, и он не клирик!
Ему луна в дорогу светит,
И от того он также светел.
Влюблённый в жизнь не по расчёту,
И звёздам лишь не знает счёта.
На них, с бедовой головой,
Глядит, вплетая голос свой
Не в завывание ветров,
Но в птичий хор – поруку снов…
Декабрь
Чепрачные тропинки. Жаден снег.
Слегка просЫпал. Им ли быть довольным?
И вольный ветер стал больным невольно.
Он волен делать то, что не для всех.
Да куст негибкий, листьями – ворсинки.
Прошла чуть ближе, чем могла, лиса.
Росой замёрзшей – две моих слезинки.
При взгляде на продрогшие леса.
Птицы…
К кому и для чего приходят птицы?
Не те, во сне, а бледные синицы,
Которые доверчивы, как дети,