Вынув руки из карманов плаща, Тернер поглядел сначала на Корка, а потом на ключ, который сжимал в своей мощной ладони; казалось, его раздирали противоречивые чувства и он был в нерешительности.
– Какой номер у Микки Краба?
Он взял трубку и набрал номер; Корк с сомнением и испугом наблюдал за ним.
– Они же не хотят, чтобы вы продолжали его разыскивать,– с беспокойством заметил Корк.– Право же, я думаю, что они на это не рассчитывают.
– А я, черт побери, и не собираюсь его разыскивать. Я собираюсь пообедать с Крабом, сесть вечером на само лет, и никакая сила на свете не заставит меня хотя бы один лишний час пробыть в этих стенах, где слоняются призраки.– Он швырнул трубку на рычаг и вышел из комнаты.
Дверь в кабинет де Лилла была распахнута настежь, но самого де Лилла не было за письменным столом. Тернер нацарапал записку: «Зашел попрощаться. Прощайте. Алан Тернер». Рука его дрожала от гнева и унижения. Через вестибюль небольшими группами не спеша проходили сотрудники и исчезали за дверью на залитой солнцем улице: все направлялись в посольскую столовую, чтобы пообедать или перехватить бутерброд. У подъезда стоял «роллс-ройс» посла. Гонт что-то говорил шепотом Медоузу, стоя у двери, но при виде Тернера сразу умолк.
– Вот,– сказал он, протягивая Тернеру конверт.– Вот наш билет.– На лице у него было написано: отправляйтесь туда, откуда прибыли.
– Если вы готовы, я к вашим услугам, старина,– донесся голос Краба, как всегда, откуда-то из темного угла.– Вот он я!
Официантки в столовой были вышколенные, необычайно молчаливые, сдержанные. Краб заказал улиток, которые были, по его мнению, очень хороши. Они заняли столик в маленькой нише; на стене, унося мысли к нсгам и греховным соблазнам, висела гравюра в рамке: танцующие нимфы и пастухи.
– Вы были с ним в тот вечер в КЈльне. В тот вечер, когда он ввязался в драку.
– Нечто феноменальное,– сказал Краб.– Ей-богу. Вам разбавить водой? – спросил он и капнул по нескольку капель воды в каждый стакан – словно пролил скудные поминальные слезы над могилой трезвенника.– Не знаю, что на него нашло.
– А вы часто проводили с ним вечера? Краб неуверенно ухмыльнулся; они выпили.
– Это было пять лет назад, понимаете ли. У Мэри захворала мать, и она стала то и дело улетать к ней в Англию. А я оставался на положении, так сказать, соломенного вдовца.
– И вы стали время от времени сматываться из дома по вечерам вместе с Лео – выпить, подцепить девчонку, верно?
– Более или менее.
– В КЈльн?
– Обождите, старина,– сказал Краб.– Вы, черт возьми, прямо как следователь.– Он отхлебнул еще виски и, когда алкоголь разлился по жилам, поежился, словно плохой актер с запоздалой реакцией,– Господи! – сказал он.– Ну и денек. Господи!
– Ночные кабаки в КЈльне лучше, чем здесь?
– Здесь этого себе не позволишь, старина,– сказал Краб, нервно оглянувшись.– Или вам придется сначала напоить половину правительства. В Бонне надо быть чер товски осторожным. Чертовски осторожным,– без особой нужды повторил он и потряс головой для большей убедительности.– В КЈльне куда проще.
– И девчонки лучше?
– Я этим не занимаюсь, старина. Уже который год.
– Но Лео был до них охотник, верно?
– Он любит девчонок,– сказал Краб.
– Значит, в тот вечер вы отправились в КЈльн. Ваша жена была в Англии, и вы решили кутнуть вместе с Лео.
– Мы просто сидели за столиком. Выпивали, и все.– Он подкрепил свои слова жестом.– Лео рассказывал про армию: вспоминал, так сказать, былое. Странная штука. Он любил армию. Да, да, Лео ее любил. Ему надо было оставаться там, я так считаю. Но только они бы не оставили его: кадровым – ни за что! Ему не хватало дисциплины, я так считаю. Он же был мальчишка, в сущности. Как и я. А когда ты молод, тебе все нипочем. Это приходит позже. В Шерборне лупили меня как собаку. Жуть. Колоти ли почем зря – сунут голову в раковину и держат, а те, что постарше, чтоб им сдохнуть, молотят по спине. Но мне было наплевать тогда. Я думал, что такова жизнь.– Он тронул Тернера за руку.– Я ненавижу их теперь, старина,– прошептал он.– Я и не знал, что это сидит во мне. А потом вдруг вылезло наружу. Сейчас бы я мог перестрелять этих подонков за здорово живешь. Истинная правда.
– Вы встречали Лео, когда были в армии?
– Нет.
– Так откуда вы его знаете?
– Мы как-то столкнулись в Контрольной комиссии. В МЈнхенгладбахе. В четвертой группе.
– Это когда он работал по разбору претензий?
Огорошенный вопросом Тернера, Краб реагировал на него совершенно в духе того животного, с которым была созвучна его фамилия. Он весь съежился и, казалось, прямо на глазах начал обрастать незримым панцирем, под которым и замер, ожидая, пока минует опасность. Понурив голову, сгорбив спину, он поглядывал на Тернера краем розового глаза из-под полуопущенных век.