Не мудрецы по звёздам нагадают –
Кто как проводят жизнь свою скитальцы,
А каждый сам путь личный избирает…
Луна, бледнея, низко нависает,
Шатёр потрёпанный, котёл, старуха, –
Старик на свет шатра устало ковыляет,
И посох по песку шуршит, истерзано и глухо.
Старик дошёл, глаза потухшие поднял,
— Ты та, но почему ты так стара?..
— Явился? Милый, где ж ты пропадал?
А помнишь: «жизнь — не детская игра…».
Ты в зеркало взгляни,
Ты тоже старым стал,
Жизнь не игра, — а миг,
А ты всю жизнь играл.
Надоел, ухожу! — драма
— Надоел, ухожу! Так достал твой контроль,
То не делай и это не нужно,
То один не пригож, то другой непростой
Ухожу и, спасибо, за ужин!
Он глазами испуганно молча следил,
Как она чемодан собирала,
Нервы дико орали ей: «не уходи!!!»,
Он молчал, и она не слыхала
Как на сердце его, словно ломанный лёд,
Расширяются, множатся раны.
Он умрёт, да умрёт, коль ее не вернёт,
Но молчал, будто рыба, так странно…
Тряпки сложены все почти, шкаф опустел,
Кардиган чуть наброшен на плечи.
И, собравшись в последней он ей прохрипел:
— Не иди, заночуй, уже вечер…
Колким смерила взглядом, рукою махнув,
— Нет, решила, не буду с тобой.
И поняв — не удержит он Бабу Ягу,
На кровати рыдал Домовой.
За веником плакало что-то…
Избушка на фоне болота,
Добротная, не развалилась,
Из города с шумом, зевотой
В нее нынче переселилась.
Красиво — болото, опушка,
Полянка и огородик,
И птички щебечут над ушком,
Лягушки поют о свободе!
Под вечер напала дремота
И как одеялом накрыла…
За веником плакало что-то,
Нечайно меня разбудило.
В углу, в полутьме запыленной,
Покинутым плюшевым зайкой,
Смотрело оно удивленно
— Ты что ли теперь тут хозяйка?
На свет его я потянула,
Хоть сильно оно упиралось,
Оно даже громко икнуло.
— Один я! — Оно разрыдалось.
— Уехали все, меня бросив,
А дом без людей неживой.
И голодно, на душе осень…
— Ты кто? — Кто? Да я — домовой!
И вроде бы даже любили…
Тоскливо, волчонком хоть вой,
Меня в суете позабыли.
— Так ты теперь мой домовой?!
Глаза рукавом вытирая,
Дух дома навел здесь уют…
Ему ведь так нужен хозяин.
Тепло где, и любят, и ждут.
А ветер ветвями качая,
Шурша, за порогом затих.
Жилье на другое меняя —
Берите с собой домовых!
Нафаня
Поскрипывает старенький паркет,
В часах кукушка тихо задремала.
Уснул весь дом, но кто же даст ответ:
Кто там бормочет в темноте подвала?
Чихает, кашляет и воет, и поёт…
Мелькают спицы быстро в лунном свете.
Все спят давно, все те, кто здесь живёт.
Не спит лишь дух, что за покой в ответе.
Он охраняет ночи напролёт:
От злых напастей, хвори, ворожбы.
Не спит, а службу верную несёт,
Чтоб не случилось никакой беды!
А утром, с петухами, ляжет спать.
Жил раньше в деревянном доме, в бане.
Он Домовой! А знаете, как звать?
Никто не знает. А зовут — Нафаней.
Нафанаил! Ого, а как звучит!?
Всегда он здесь и лишнего не скажет.
Он бережёт всех, и пусть каждый спит
Спокойно, мирно… А Нафаня — вяжет.
Мечты Кота в сапогах
Хозяин спит, залил на всё глаза,
Принцесса к людоеду убежала…
Но, если есть в запасе колбаса,
То можно продержаться и без сала.
Трактирщица, вполне себе, ого!
Принцесса тоньше и глаза позлее…
А эта — вон, раздела моего
И тащит вверх, взвалив себе на шею.
А он ведь за «бурбон» не заплатил!
Что делается?! О, дела, о, нравы!..
Весёленький попался нам трактир —
Здесь женщины, ну, просто очень правы!
Ангорку видел с заднего двора —
В курятнике, на сене почевала…
Какие лапки-усики! Ура-а-а!!!
Хозяину за пьяные привалы.
Останемся! Король их разведёт.
Принцессу возвращать — себе в убыток!
А то Ангорка с фраером уйдёт,
Котом тем серым, с глазом что подбитым.
Пока пусть спят… А вот и колбаса…
И валерьяночки б для храбрости, слегка.