Лика открыла рот, но ничего не произнесла. Мозг отказывался воспринимать озвученную информацию.
— Ка-а-ак? Когда? — выдохнула потрясенная неожиданными откровениями девушка.
— В тот вечер ты облила мою дублёнку кофе и дала мне свою сухую куртку, чтобы я вернулась в ней домой. Только домой я тогда не попала, — она горько всхлипнула, а потом сухим, полностью лишённым эмоций голосом продолжила: — Меня перехватили около твоего дома, перепутали с тобой. У нас же фигуры и рост почти одинаковые, тоже русые волосы, да ещё в твоей куртке. Это я потом, после рождения Валентина, перекрасилась в чёрный, а тогда мы походили друг на друга словно сестры.
Да, действительно их часто по незнанию называли сестрами, а они не спешили развенчивать заблуждение, ещё и шутили, что Светка им приходится кузиной, поэтому немного отличается.
— Павел Мелехов приказал доставить тебя ему, когда Поздняков отказался уступать ему свою долю «Экстаза». Решил действовать через тебя. Я пыталась объяснить, что я не ты, но меня не услышали. Когда ошибка вскрылась Мелехов решил «воспользоваться» ситуацией, так сказать. Он давно на меня засматривался, но я всегда его отшивала. На его даче я пробыла три дня, прежде чем Андрей меня смог вытащить из того ада. Что именно происходило в те дни, описывать не стану, лишь скажу, что это навсегда отвадило меня от сексуальной стороны жизни, — скомкано рассказала она.
— Как же? Почему я не знала? — получилось жалко.
— Ты тогда была полностью погружена в отношения с Поздняковым, и наше с тобой общение свелось к минимуму — редкие встречи на выходных и разговоры по телефону. Моё исчезновение ты даже не заметила. Следующие недели мы с тобой только переписывались по ватсапу. Вернее, ты мне писала, а я отвечала коротко и односложно. То же самое со Светкой. Брехала, что занята подготовкой к экзаменам. Я тогда два месяца из дома не выходила, боялась. Вернее, вышла один раз, спустя месяц — написала заявление об увольнении, — жуткие откровения были сделаны ровным, почти равнодушным тоном. Если бы не тот факт, что Марго до сих пор закрывала лицо руками, можно было подумать, что ей всё равно. — Когда более-менее очухалась и пришла в себя, сообразила, что беременна. Хотела аборт сделать, даже оплатила операцию в хорошей клинике… И не смогла. Сбежала перед самой процедурой.
Тут Маргарита не выдержала и всё-таки расплакалась.
— Я чуть не убила своего сына, — задыхаясь, произнесла она.
Лика не выдержала, и пересела на диван, чтобы обнять подругу. Она пыталась придумать хоть что-то, что можно сказать в подобной ситуации, и не могла. Слова не желали формироваться в предложения.
— Почему ты не рассказала? Почему не заявила в правоохранительные органы?
Рита рассмеялась обречённым лающим смехам.
— Перед тем, как меня отпустить, Мелехов детально расписал мне, что случится с моей семьей, если я хоть заикнусь о произошедшем, — хрипло произнесла она. — И он бы воплотил в жизнь свои угрозы. Вспомни, какое он имел влияние в те времена. Да и заклевали бы меня, скорее ещё и виноватой выставили бы. Будто не знаешь, как в нашей стране реагируют на жертв сексуального насилия. Сказали бы, что сама виновата, прополоскали бы в грязи так, что потом всю жизнь отмывалась бы. Вам планировала потом рассказать, когда смогла бы говорить об этом, но время шло, я не решалась. Казалось, что, признавшись во всем, я сделаю весь это ужас ещё более реальным. А потом я узнала о Вальке, и решила, что об обстоятельствах его зачатия не узнает никто. Это мой ребёнок, Лика. Любимый сын, и я жизнь положу ради него. Я не могла позволить, чтобы кто-то когда-либо рассказал ему о том, что его отец изнасиловал его мать, и причинил ему этим боль. Ни один ребёнок не должен знать, что он стал результатом насилия. Поэтому никто не знает, даже мои родители. Только я, Поздняков, Мелехов и несколько его шестёрок, которых, наверное, уже в живых и нет. Теперь ещё и ты.
— Ты должна была рассказать…
— Никому я ничего не должна! — воскликнула Маргарита, всплеснув руками. — Ты не знаешь, что это такое, когда боишься собственной тени. Ты не представляешь, как мне тяжело просто прикоснуться к мужчине. Любому мужчине. У меня долбанная куча страхов и фобий, с которыми я ежедневного сражаюсь. И я не желаю, чтобы меня жалели или копались в моих мозгах. Я просто хочу забыть те трое суток, вычеркнуть из своей памяти. Мне легче, когда никто не знает о моем позоре. Мне так легче.
— Но мне ты всё же рассказала, — заметила Лика.