Китайская народная мудрость — добавила я мысленно, заметив, что вопрос о жене он игнорировал. Что ж мужчины и в Африке мужчины…
Потом мы пили чай, ели торт и много смеялись. Потом Вилька подмигнула и пробежалась пальцами по столу. Что в переводе с языка жестов означало «пора делать ноги». И мы поехали ко мне, оставив счастливую пару наедине. И они это поистине заслужили.
— Ну и как тебе это нравится? — спросила, наконец, Вилька, когда мы, добравшись до дома, раскладывали диван. Всю дорогу она упорно молчала, а я вопросов не задавала, стараясь не отвлекать ее от дела — Вилькина манера вождения, в последнее время меня немного пугает.
— Да мне-то что? Главное, как тебе это нравится, — ответила я.
— Не знаю, если честно. С одной стороны, бабуля счастлива, а с другой — столько лет вешать лапшу на уши — это уже симптом. Теперь понятно, откуда у меня патологическая страсть к вранью. Ну а если посмотреть на это шире — данный случай внушает определенный оптимизм. Недаром я всегда считала — от судьбы не уйдешь. Если что-то должно произойти произойдет — хоть через сто лет. Так что не переживай — Принц твой обязательно нарисуется рано или поздно, я так думаю. — Она подняла указательный палец вверх.
— Лучше рано. Представляешь — я в кресле качалке — и тут является любимый, гремя костями. И почему принц?
— А кто же? — усмехнулась Вилька, — сама же говорила, королевских кровей…
Вилька уже посапывала в подушку на своей половине дивана, а я все крутилась, не в силах уснуть. Подруга от переизбытка эмоций затронула тему, которую мы никогда не обсуждали, по моей молчаливой просьбе. И вот теперь я вспоминала Париж, как будто пленку назад прокручивала. Странно, мне казалось, что за столько лет воспоминания должны бы потускнеть, но нет — небольшое усилие и вот он, мой историк-пират, как наяву перед глазами. Я вспомнила, что он рассказывал мне о своей семье.
Отец его происходил из древнего Ливанского рода Шехабов. Шехабы лет двести правили страной, пока ее не захватили турки, потом Ливан оказался под протекторатом Франции и Англии. Когда в стране началась гражданская война, все, кто мог, поспешили уехать. Уехала во Францию и семья Эрика. Потом, когда война более-менее закончилась, они вернулись. Эрик ездил с дедом-археологом на раскопки, слушал рассказы другого деда, эмира Мишеля Шехаба, директора отдела древностей Ливанского национального музея и уже тогда знал, что ничем иным, кроме как историей, заниматься не будет. Он окончил Сорбонну, а потом работал в архивах Лувра, где было много экспонатов из Библоса и других древних Финикийских городов. У него осталось много друзей в университетской среде, вот почему в тот вечер он появился на празднике молодого вина. Он часто говорил, что мечтает откопать храм бога Мелькарта, покровителя древнего города Тира. И откопает, если найдет столько денег.
Я вздохнула. Что-то он сейчас делает? Неужели там, в Дели, мне не показалось, и это был он? Но тогда получается либо он меня не узнал, либо не захотел узнать… Но я-то узнала! И ведь он явно смотрел на меня и неизвестно как долго смотрел, а как только заметил мой взгляд тут же уехал. Значит, узнал? Черт! Я дотронулась до медальона. И еще дервиш этот так некстати появился… Или кстати? Сам того не зная, он подарил мне надежду. Призрачную, но надежду. А ведь я никогда не верила в гадания, предсказания и прочую оккультную ерунду.
— Ничего, — утешила меня Вилька. Она опять приехала ко мне и осталась ночевать, — не переживай. Главное, у тебя сейчас хоть лицо не перекашивается от одного только слова Париж, как раньше. Глядишь, и рассосется.
— Ага, как раз к пенсии, — сострила я. — Делать будет нечего, и я начну по Интернету лазить и нарою там себе своего горе-историка. Как там наш бравый супер-шпион?
— Да ничего — клевый чувак. Сильный как буйвол. Да и как мужик еще ничего — могет. Я думаю иным молодым за ним не угнаться.
— Да ты что! — я недоверчиво рассмеялась. — Откуда знаешь?
— Ты бы бабулю видела. Помолодела лет на двадцать. Носится по квартире, как приведение с моторчиком. Про все болячки сразу забыла. Правда бабуля про генетику говорит — метисы самые жизнестойкие особи.
— Какие метисы?
— Полукровки то есть. Ван ведь наполовину китаец. Кстати, Ван — это фамилия. У них все наоборот. А отец у него из белоэмигрантов, мать из Манчжурии. А имя Даниэль, вариант от Данилы. Фамилия от матери, чтобы на общем китайском фоне не выделяться. Так что китайского в нем только глаза. Вот ты, например, спирохета бледная — без слез не взглянешь, это потому, что твоя славянская кровь несколько поколений не разбавлялась инородцами.