— Думаю, совпадений достаточно, чтобы не считать их таковыми. Просто дёргай за нить, Могрул.
Он вздрагивает, когда ледяная цепь задевает открытый участок кожи, но руки Батур, наоборот, тёплые и такие родные, что вмиг успокаивают судорожно бьющееся сердце. Вот она, истинная добродетель Матери Пещер, врачевательницы ран, однако нежность скрывает за собой горячую кровь и дерзкий орочий нрав. Мать добра, но строга; уж постарается грозная богиня при встрече в Нишреке, чтобы свести Могрула со свету, если тот погубит её лучшую жрицу. Благодать, спустившаяся на его плечи, наполняет душу решимостью.
Батур мягко отодвигает Могрула в сторону, чтобы взглянуть на застывшего привычной тенью Согорима. Поскольку далеко уйти она не может, он сам делает шаг вперёд и с почтением склоняет голову, как давно не делают самовлюблённые вожди, а только лишь благодарные дети. Игривая улыбка на её лице вызывает недовольство у Могрула, которому, конечно, не потягаться в обаянии с пусть бывшим, но вождём в самом расцвете лет.
У Согорима должна скопиться целая гора претензий к богам и вопросов, на которые никто не может дать ответа, однако он долгое время молчит, глядя на старшую жрицу. Все знают, что клан Согорима пал во время боя за власть, а те, кто выжил, разошлись по другим кланам, желая отделаться от позора и перечеркнуть его имя навсегда. Наверное, жизнь ему оставили лишь из страха перед Белоруким, однако Согорим о прошлом никогда не говорит, даже не упоминает жён, детей и родителей, будто не существовало тех никогда. Он один, точно с чистого листа начинает новую жизнь — странную, полную не только унижений и боли, но и смысла.
Орк живёт, пока полезен.
— Никаких совпадений, — шепчет он, точно молитву, и Батур кивает; глаза её сияют. Каждый просит утешение для себя.
В храм они возвращаются решительным шагом, будто не замечая боли в мышцах и костях, и каждый занят своим делом. Могрул собирает в дорогу припасы с расчётом на несколько дней, сворачивает и привязывает над походным мешком лежаки, затем наведывается к Вскормленным, чтобы подготовить их к выходу. Больше нет нужды в мешковатых робах, да и не найдётся такого размера: их тела больше похожи на гигантские винные бочки. Согорим возвращается от Гахта с новым посохом для Могрула и точильным камнем для копья, однако в довесок кузнец передаёт несколько амулетов и зачарованных колец.
— Не знал, что вы помирились, — говорит Согорим, бережно изучая ценное приобретение. Больше двух колец на пальцы не лезло, что красноречиво говорило об их стороннем происхождении, да и Гахт не увлекается ювелирным делом, а тем более зачарованием. Впрочем, трофеи войны ценятся среди орков как данность.
— Если мы не подрались, это не значит, что между нами исчезла подозрительность. Гахт далеко не дурак, просто слишком шумный. Его долг — помогать своим, а не бить в спину последнего жреца.
Лидеры кланов снова топчутся на пороге, но не особо горят желанием переступать его, смотрят через плечо Могрула на Вскормленных и втягивают головы в плечи, храбрясь лишь на словах, когда требуют остаться на месте.
— Это личный приказ вождя Лограма? — приподняв кустистую бровь, уточняет Могрул, и те синхронно качают головами. — Тогда, как жрец Юртруса, я вправе объявить об эпидемии… — он кидает на оторопевших орков хитрый взгляд, понимая, что те такие серьёзные проблемы точно не потянут, да и не могут — куда там воинам, привыкшим только топором махать? — Но я могу избавить вас от проблем и вывести заражённых за пределы пещер для изоляции.
По окаменевшим лицам заметно, что смысл произнесённых слов до них не доходит, однако «избавление от проблем» они ещё как поприветствовали, громко выдохнув от облегчения.
— Возвращайся побыстрее, жрец, — с вновь вернувшейся уверенностью прогундел один из орков, — храм не может пустовать, особенно… вот с этим, — он сглатывает, встретившись взглядом с Вскормленным, и инстинктивно пятится, даже не подозревая, насколько мудро такое поведение: яд из разорвавшегося мешка может прикончить в одно мгновение, если попадёт в глаза.
— Так старшая жрица Лутик прекрасно управится, — бодро говорит Могрул и с довольным видом делает шаг вперёд, вытесняя лидеров кланов обратно в коридор. — Настоятельно её рекомендую.
Переглянувшись, орки что-то мямлят и скрываются во тьме. Если они не дураки, то поднимут ценность неугодной жрицы до потолка, а Могрул тем самым спасёт ей жизнь, даже если потерпит неудачу.
— Она не пропадёт, — будто прочитав мысли, говорит Согорим и для ободрения хлопает его по плечу, отчего Могрул чуть не падает вперёд под дружный смех своих подопечных.
— Я бы лучше переживал за тех, кто встанет у нас на пути, — не без усилия говорит Вскормленный, которому выпал первый жребий от Юртруса; так уж выходит, что он всегда впереди и прорежает путь для Могрула, не замедляя шага.
Выходят они без проблем, однако слухи по пещерам распространяются со скоростью катящихся с вершины камней, и Могрул спешит убраться подальше. Ему тяжело ориентироваться в незнакомом месте, однако Вскормленные не перестают быть разведчиками и быстро находят следы отрядов в пыли и каменной крошке.
Они чудовищно сильны в ближнем бою, когда по пути на узких спусках попадаются люди в серебряных плащах. Правда, один юркий полурослик — явно случайный путешественник — всё же изворачивается и убегает, слившись с местностью. Каким-то образом яд выбрызгивается из мешков по воле носителя, и Могрулу не терпится изучить эту способность в храме, если хоть кто-нибудь из его подопечных останется в живых.
Из-за чудовищных размеров и неповоротливости Вскормленных легко достать длинным мечом, однако существенного урона те не получают — нет ничего, что Могрул не смог бы зашить прямо по живой, водянистой плоти. Раньше он не рисковал проверять, но сейчас с облегчением замечает, что его ритуальные перчатки из кожи эльфов устойчивы к яду, поэтому не снимает их всю дорогу. Держать посох сложно, а древко совершенно не чувствуется в руке, но Могрул заставляет себя не паниковать раньше времени — пока что парочка целебных заклинаний для Вскормленных сплелась без проблем.
Невыразительные пейзажи изредка разбавляются деревьями и кустами жухлой растительности неизменно медного цвета. Мелкие светлые камни хрустят под ногами, угрожая и вовсе лишить равновесия, воздух сухой, практически мёртвый, да и живность по пути не встречается, ни шороха. Впрочем, если кто-то захочет зайти с тыла, то эхо его тотчас раскроет. Морозно, но снега нет, хотя зима уже вошла в законные права — Невервинтер не просто так получил своё название.
Согорим тенью скользит рядом с копьём в руках и напоминает своей сосредоточенной физиономией, что всё под контролем, хотя он уже дважды чуть не погиб в сражении с нежитью. Принюхавшись к ветру, бывший вождь морщится и бормочет:
— Что мы надеемся здесь найти?
Посохом раскидывая препятствия с дороги, Могрул хмурится и кивает молча: мёртвые горы и безоблачное небо не располагают к жизни, к будущему; здесь есть драгоценная вода, ради которой они и проделали долгий путь, однако та больше напоминает сыр в мышеловке.
Комментарий к Часть 6
“Вскормленный Юртруса” - персонаж из ЛОРа, в которого невозможно не влюбиться:
http://dungeon.su/bestiary/569-orc_nurtured_one_of_yurtrus/
========== Часть 7 ==========
Пусть Могрул может предсказать закат до минуты, время утекает, по ощущениям, вдвое быстрее, когда нужно куда-то торопиться. Горы Мечей постепенно погружаются в холодную спячку, и путникам приходится искать укрытие. Могрулу же прихваченный журнал с исследованиями прожигает карман — так и тянет взглянуть на текущую дату, хоть он её и знает. Тревога пополам с предвкушением приветствуют самую долгую ночь в этом году — Гниющую Смерть, — в которую не может случиться ничего хорошего по определению. Орки сейчас тихо сидят по норам, затаив дыхание, а те, что остаются на поверхности, ведут себя с осторожностью.
В теле чувствуется давно забытая лёгкость, а мысли ясны, как у юного, когда Могрул втягивает носом холодный воздух. Он обращается к Юртрусу с молитвой, поздравляет со смертью очередного сезона, ещё одного года непрекращающегося круговорота жатвы, и невольно думает о тех силах, что толкнули Шелур на преступление. За каждой смертью следует новое поколение — более сильное и мудрое; циклы заточены на развитие и разнообразие — силу, которую так почитают орки. Для некромантов же жизнь — недостаток, который необходимо исправить, и, получая власть над вечными силами, они, вообразив себя богами, не могут остановиться.