Шукул вновь остаётся в одиночестве, и Могрул чувствует укол совести за своё старческое кряхтение: слишком много ещё дел, чтобы вот так бросить всё и уйти. Слишком эгоистично — но не для молодых.
========== Часть 8 ==========
Молодость спешит жить, спешит настолько, что не замечает расставленных капканов смерти. Старость же дарует размеренность, мудрость и удлиняет время; некуда уже торопиться, а значит, смерти куда сложнее застать врасплох. К счастью, Согорим уже покинул первую группу, но ещё не дорос до второй; линия его судьбы загибает куда более резкие виражи. Любимчик богов, не иначе. Могрул, который ждёт знака от своего молчаливого бога, определённо завидует.
Они коротали долгие вечера в храме за разговорами о божественном, долге и жребии, однако Могрул не озвучил самого главного: мнимое предназначение может раскрыться в совершенно неожиданный момент. Согорим уверен, будто Юртрус подарил ему жизнь, чтобы вернуть порядок, а на деле этим избранным может стать человеческая женщина Катриона, которую тот пощадил и направил совершенно случайно.
К примеру, может показаться, что ты рождён в Гниющую Смерть истинным последователем Юртруса, чуть ли не его смертным воплощением, спасителем племени от мучительной гибели, а на деле оказаться лишь глупым, самоуверенным стариком, которому в лучшем случае отведена роль орудия или козла отпущения. Возможно, он рождён, чтобы уничтожить своё племя — длань Юртруса однажды коснётся каждого, глупо спорить с основной целью Белорукого бога.
Возможно, они все рождены для того, чтобы Шелур и Теневые жрецы принесли порядок вечной смерти этому миру. Слишком много совпадений и общих корней у их магии, чтобы начать сомневаться: рождена та из жажды смерти, пусть и с разными побуждениями.
Со дня появления близнецов Могрул боится за своё учение, за те традиции, которым слепо следуют орки. Если Шукул оспаривал каждое слово, проверял на прочность, пытаясь доказать, что традиция равноценна загниванию заживо, то Шелур продемонстрировала его теорию на практике. Юный поток — это движение. Движение — это жизнь, развитие и новые берега. Племя, запертое в каменном мешке, не выживет; они изначально были обречены, но не знали об этом.
Конечно, Шелур не думает о столь высокой роли во взглядах Могрула — возможно, её предназначение тоже отнюдь не в том, чтобы совершить переворот в племени. Однако пока они идут к приспешнику Гариуса, учителю приходится вновь побыть в шкуре ученика, стать маленьким и ничтожным — даже меньше, чем обычно, — наивным и уязвимым к обману. Быть может, близнецам отведено место в тенях прошлого, но для Могрула во многом они стали учителями, пусть и дорогой ценой.
Совпадений не бывает — иначе можно отчаяться. Батур прекрасно знает это, вот и вселила надежду, но вряд ли она подозревала, насколько проникнется Согорим после увиденных в храме Юртруса чудес. Раньше Могрул бы первым упал на колени и возрадовался распростёршейся Белой Длани, но теперь во всём сомневается. Прожив в иллюзиях, он даже толком не понимает, где реальность, а где обман зрения и слуха.
Всё же Могрул очень похож на своего бога, как ни крути, только мудрости ещё набираться и набираться, а значит, ужасный из него старейшина, но вполне себе способный ученик.
— Ты сильно привязался к этому Согориму, — в голосе Шелур Могрулу слышится ревность, и ухмылка сама собой растягивается на лице, обнажая выпирающие клыки.
— Если бы не хотела убить, тебе бы он тоже понравился.
— В ином случае убили бы меня за бездействие — живой вождь, хоть и бывший, создаёт много проблем. За вами всегда следили, учитель, и вели в Горы Мечей намеренно.
Пока она не говорит ничего нового, о чём Могрул ещё не догадался сам. Ему любопытно, ей ли Согорим обязан своей участью, но он решает, что это не его дело. Между ними и без того достаточно тонкого льда, а Могрул никогда не отличался грацией. Перемирие — штука хрупкая и ненадёжная. Шелур непредсказуема и эмоционально нестабильна, о чём кричит такая же нестабильная, изъеденная аура. Как и Вскормленные, она может взорваться в любую минуту — наверное, поэтому они молча принимают Шелур в свои ряды, но морщатся каждый раз, когда она пытается перехватить инициативу.
Один раз Могрул пробует помочь ей и сплетает исцеляющее заклинание, но Шелур лишь качает головой и шипит — видимо, от боли, — растирая повреждённую кожу пальцами.
— Не обращай внимания, просто иди. Я справлюсь, — говорит она, и сердце Могрула тяжёлым камнем отбивает изнутри рёбра. В её обречённости никто не сомневается, но этот факт ему даётся исподволь. На языке крутятся десятки вопросов, но Могрул как обычно не может сформулировать ничего толкового и клянёт себя за высохший от страха язык. Когда тоннели кончаются тяжёлой железной дверью, Шелур достаёт кинжалы, чем ставит точку на столь непродолжительном единении. — Там будет много магов. Один из невервинтерцев привёл всех своих учеников.
Могрул думает, что передача знаний — логичный порядок вещей, а опьянённые властью и могуществом маги ещё и нуждаются в помощи верных последователей, которым то же могущество не даёт покоя, но не ожидает, что Теневые жрецы своих учеников превращают в безвольных чудовищ. Одна из тварей поворачивает голову и скалится, точно зверь, оголяя вполне человеческие зубы с короткими клыками. Всего миг Могрул пялится на зелёную, как у орков, кожу, обтягивающую череп, и застывает, встретившись взглядом с чёрными, без намёка на белки, глазами. Вскормленные кидаются на защиту жреца, как только тварь взвизгивает. Пещера наполняется гулом выпущенных заклинаний.
— Не стой столбом! — кричит Шелур, и Могрул вздрагивает. Кровь отливает от рук, и без того тяжёлые перчатки точно холодным железом наливаются изнутри. Он с трудом накидывает усиливающие благословения, не замолкая ни на секунду, и вовремя успевает прикрыть себя антимагическим барьером, когда «огненная стрела» прилетает прямо в грудь. — Могрул! — снова вскрикивает его ученица, точно имеет дело с ребёнком.
Стиснув зубы, он перехватывает новый посох покрепче и направляет злость на ближайшую тварь, которая пока безуспешно пытается «кислотными стрелами» пробить со спины защиту Вскормленного. Уронив по швам руки, она застывает — полностью во власти жреца. Усилием воли Могрул заставляет нежить обратить всё своё внимание на стоящего у противоположной стены некроманта, в котором, к своему ужасу, узнаёт Вигнака.
Вскормленные носятся по пещере, сминая хлипких магов в светлых мантиях. Гигантская рука, обмотанная рваным тряпьём, хватает ближайшую тварь за голову и сжимает, как ком бумаги; слышится громкий хруст. Тёмная кровь, больше похожая на струи грязи, вырывается через лопнувшие глаза и течёт по щекам. Могрул морщится, вспоминая, что это всего лишь дети, которые всецело доверяли своим учителям — и к чему это привело?
Он ищет Шелур в гуще битвы и успевает как раз вовремя — когда Вигнак тянет к ней свои поганые лапы в пассе «огненного касания». Заклинание разбивается о щит, выставленный Могрулом. Следующий удар принимает на себя Вскормленный, но не успевает взорваться и падает замертво бесформенной грудой зелёного мяса. Мешки колышутся, как желе, и застывают. Вигнак хмыкает.
— Давно надо было решить наши споры делом, — старый маг кривит лопнувшие, пересохшие губы; его взгляд блуждает по пещере, будто не может сфокусироваться на чём-то конкретном. Раньше Могрул считал Шелур безумной, но теперь Вигнак задал безумию новую планку. Они обходят друг друга и присматриваются, как волки, чьи шкуры испещрены шрамами. За спиной ревут двое последних Вскормленных, и Вигнак явно нервничает, бросая через плечо косые взгляды. — Значит, мы не настолько разные, как казалось, да?
Он всегда попадает в цель, слова разят точно, как ядовитые дротики, но Могрулу некогда болтать: жрецу против колдуна долго не выстоять, а значит, нужно бить наверняка и не жалеть сил. Щит истощился от одной огненной волны. Могрул стоит, но Шелур, которая пытается задеть Вигнака кинжалами, вновь получает ожог поверх того, что оставил сам Могрул при последней встрече. Заметив слабость, которой можно быстро воспользоваться, маг чуть поворачивается, но Могрул вскидывает руку быстрее. Сердце бьётся где-то в висках, и кровавая пелена почти лишает зрения, однако его реакция ещё никогда не была настолько точной; чистая энергия проходит через пальцы и материализуется тонкими, как бритвы, кинжалами.