раз осмелился припрятать правду, которой вы не были готовы взглянуть в глаза. Но вспомните, что
вы и сами так поступали. Когда были при-йя. Я дважды подловил вас, и оба раза не успевали скрыть
правду от меня.
- Чушь. Ты пытаешься выставить все совершенно в неправильном свете. Хватит называть черное
белым, - я намеренно проигнорировала его второй комментарий. Он прав, конечно, но сейчас речь не
о его правоте, а о моей.
- Я не называю черное белым. И не отрицаю, что мне это было выгодно. Я ничего не делаю без
выгоды для себя. Думал, вы уже давно это поняли.
- Ты не имел права.
- О, этот жалостливый плач негодующей жертвы: «Он не имел права так поступать». Мы имеем
право делать всё, что нам сходит с рук. Только когда вы это поймете, вы осознаете свое место в этом
мире. И свою силу. Кто сильнее - тот и прав.
- О, - вторю ему я: - эти циничные оправдания хищников.
- Признаю себя виновным. Но той ночью хищный рев издавал не я один.
- Ты не мог знать наверняка, что я...
- Чушь, - нетерпеливо прерывает он. - Не стоит делать вид, что вы бы не стали меня презирать. Я
видел это в вашем взгляде. Вы были молоды. Чертовски молоды. Не знали горя, пока ваша сестра не
умерла. Примчались в Дублин словно ангел-мститель. И что вы сделали первым же делом? Поимели
дьявола. Упс, дерьмово, да? Той ночью со мной вы чувствовали себя более живой, чем за всю свою
жизнь. Вы, нахрен, родились со мной той ночью в съемной комнате. Я наблюдал за тем, как
женщина, которой вы на самом деле являетесь, вырвалась на свободу, содрав с себя оболочку
ограничений. И я не о сексе говорю. А о способе жизни. Той ночью. Были вы. И я. И никаких
Перевод сайта www.vamplove.ru
страхов. Препятствий. Правил. То, как вы менялись, было сродни богоявлению. Каково это познать
жизнь в городе, где умерла ваша сестра? Ну не предательство ли всех времен и народов?
Я зарычала, словно загнанное животное. Да, да и да. Алина лежала в холоде могилы, а я была в
огне. Я радовалась тому, что приехала в Дублин, радовалась тому, что заблудилась и наткнулась на
его книжный магазин, потому что что-то во мне, что дремало всю мою жизнь, начало пробуждаться.
Как можно радоваться тому, что ты в городе, в котором убили твою сестру? Как можно радоваться
жизни, когда она мертва? Как можно чувствовать себя хорошо?
- Вы не справились бы с этим. И не могли презирать себя ещё больше, чем уже презирали,
поэтому выместили всё это на мне. Хотите ненавидеть меня за то, что я припрятал эти воспоминания
на некоторое время - вперед.
- Не хочу я тебя ненавидеть за это. Я хочу простить тебя, - резко отвечаю я. - И это меня пугает.
Ты отобрал мои воспоминания, мой выбор. Часть моей жизни.
- Повторю это в последний хренов раз: я не смог бы отобрать их, если бы вы не желали от них
избавиться. Мозг - сложная штука. В него все врезается, застревает в нем, черта с два отдерешь.
Воспоминания никуда не девались, поэтому вы их и отыскали. Я их всего лишь переставил. Но вы
мне сами их для этого вручили. Вы помогли мне их прятать. Я освободил вас от того, что вы считали
темным пятном на своей совести. Это, нахрен, была лучшая ночь за все мое существование, - он
смеется и качает головой. - А вы не знали, как побыстрее от неё избавиться. Я не хотел прятать
память об этой ночи от вас. Я хотел запихнуть эту правду прямо вам в глотку. Заставить взглянуть ей
в глаза и принять её, принять меня. Хотел, чтобы вы боролись за то, что могло между нами быть с
таким же самозабвением, с которым вы трахались. Ну что же, мисс Лейн, к вам вернулись ваши
драгоценные воспоминания. Прогоните меня теперь?
Я с ужасом осознала, что существует такая вероятность. Принять его или отвергнуть. Остаться
или уйти. Как доверять тому, кто отнял твою память? Как убедить себя в том, что он не поступит так
снова? И если я смогу убедить себя в этом, не стану ли я той самой овечкой в городе волков, которой
он меня окрестил той ночью. Самообман - извечная проблема человечества. Мы постоянно
закрываем глаза на правду.
Наши действия определяют то, кто мы есть.
Он знает, о чем я думаю, даже когда не видит моего лица.
- Да. Наши действия определяют кто мы. Проанализируйте мои. Вскоре после того, как я
использовал на вас Глас, чтобы припрятать ваши воспоминания, я начал обучать вас Гласу, зная, что
вы станете не восприимчивы к нему, и я не смогу его снова применить к вам. Я оказался от
преимущества. Ради справедливости, признайте, что это можно считать искуплением, - он прервался