– Присаживайся, – радушно пригласил Кэйл, вставая и выдвигая для нее стул.
Садясь, Дженнер бросила на него подозрительный взгляд — она привыкла к хорошим манерам, но не ждала ничего подобного от похитителя. С другой стороны, было в нем что-то… неамериканское, что-то иностранное. Например, его одежда. Дженнер повидала немало людей, которые хорошо и дорого одевались, и дело было не в этом. Скорее, в покрое одежды, в ее изяществе, складках, говорящих… возможно, об Италии? Произношение Кэйла было чисто американским, но она не могла уловить в нем акцент, характерный для какого-либо штата. Словно Кэйл так много путешествовал, что первоначальный выговор стерся, обезличился.
– Откуда ты? – спросила она, намазывая масло на тост.
Кэйл не ответил, просто улыбнулся, словно отмечая ее попытку выудить из него информацию.
– Нет, я не про то место, где ты сейчас живешь, – не отступила Дженнер. – Откуда ты родом? – она хотела добавить «из какого штата», но в следующую секунду по подсказке интуиции произнесла: – Из какой страны?
Он поднял на нее внимательные синие глаза, и снисходительная улыбка исчезла. В яблочко! Она с трудом скрыла внезапное удовлетворение от того, что ее выстрел наугад попал в цель.
– Почему ты вдруг заинтересовалась? – мягко спросил он.
Дженнер пришло в голову, что Кэйл Трейлор, наверное, очень опасный человек и вмешиваться в его дела не слишком разумно. Она дразнила зверя, просто чтобы доказать, что не является глупой пешкой, которую он может двигать, куда заблагорассудится. Что ж, может, она и не глупая, но сейчас, определенно, является именно пешкой.
Небрежно, насколько это было возможно, она откусила от тоста.
– Твой акцент. В нем есть нечто…
– Не слишком полагайся на воображение, – сказал Кэйл, откидываясь на стуле. – Я американец.
Угу. Разумеется.
Оставив скользкую тему, Дженнер сосредоточилась на завтраке. Несмотря на крышки, яичница слишком остыла, чтобы ее глотать, особенно под пристальным надзором. Бекон и тост были терпимыми, потому что даже в холодном виде вполне приемлемы, но под внимательным взглядом, отслеживающим каждое ее движение, жевать становилось все труднее и труднее. Наконец, Дженнер положила остаток тоста на тарелку и сказала:
– Хватит глазеть на меня! Я не обезьяна в зоопарке.
Рот его изогнулся.
– Значит, мне не придется уворачиваться?
– Я этого не говорила. – Дженнер действительно хотелось бросить в него что-нибудь тяжелое. – Просто… перестань глазеть не меня. У тебя нет более важных дел?
– Нет.
Наверное, ночная попытка завладеть ключом была не самой удачной идеей, потому что Кэйл, казалось, настроился еще больше контролировать ее. Продолжать завтрак было невозможно, поэтому она проворчала: «Шоу окончено» – и встала из-за стола. Наполнив чашку из кофейника, Дженнер вышла на балкон, не оглядываясь, чтобы проверить последует ли Кэйл за ней. Без сомнения, он не отстанет.
Она села в один из шезлонгов. Необходимо немного времени, несколько драгоценных мгновений, чтобы глубоко вдохнуть и прийти в себя, но похититель, кажется, решил не оставлять ее в одиночестве, позволяя ей уединиться только для того, чтобы помыться, одеться и справить другие личные нужды. В ванной она могла побыть одна достаточно долго, но не хотела сидеть там часами. Кроме того Дженнер опасалась, что, если задержится там надолго, он вломится и в ванную, заподозрив, будто она что-то задумала. Захочет удостовериться, что она не нашла способ сделать яд из геля и шампуня или учинить нечто столь же гнусное.
Она не понимала Кэйла, и это ее нервировало. Обычно она довольно хорошо разбиралась в людях, но с отношением к нему никак не могла определиться. Он и его группа, очевидно, шпионили за мистером Ларкиным, который с первого взгляда ей не понравился, но, возможно, был из тех воротил, мнение о которых меняется к лучшему при близком знакомстве. Главный вопрос в данном случае – кто хороший парень: Кэйл или мистер Ларкин? Или здесь вообще нет хороших парней, а есть плохой и еще похуже?
Ночной инцидент усугубил ее неуверенность. Кэйл был невыносимым и раздражающим, властным, упрямым и высокомерным и, ко всему прочему, похитил Сид. Да и саму Дженнер он тоже похитил, но она его не боялась, как должна была бояться любая разумная женщина. Да, сначала она сильно испугалась, но через две ночи заключения страх исчез. С трясущимися поджилками она никогда не полезла бы за ключом и не смогла бы сомкнуть глаз, находясь в одной постели с тюремщиком. С другой стороны, ее послужной список по части мужчин был не безупречен. Выпадали времена в ее жизни, когда гормоны побеждали здравый смысл и чутье подводило ее.
Это случалось прежде и могло произойти снова, хотя после Дилана никому не удалось преодолеть ее защиту. С возрастом пришла осторожность. И что же, она опять потеряла разум, или правы ее инстинкты, подсказывающие, что Кэйл в этой ситуации — хороший парень, по крайней мере не худший?
Дженнер вздохнула и уставилась на голубую воду, желая знать, что происходит, надеясь, что Сид не напугана, мечтая, чтобы Кэйл свалился за борт, и чтобы она смогла ему в этом помочь. В общем, желания и надежды, как в старой песне.
Балкон был уединенным – во всяком случае, создавалось такое впечатление из-за перегородок от пола до потолка, отделявших его от соседних. При других обстоятельствах Дженнер наслаждалась бы свежим воздухом и открывающимся видом, но настоящее положение дел не оставляло места даже для самых простых радостей.
Ее первый круиз. И последний, черт возьми. Больше никогда она не ступит по своей воле на борт судна. Отвратительно находиться в ситуации, когда буквально некуда деться.
Дженнер не удивилась, услышав, что дверь открылась и Кэйл вышел на балкон. Он уселся в соседний шезлонг, вытянув длинные ноги. Глотая кофе, как и она, любовался океаном. Не изучи она похитителя так хорошо, решила бы, что он отдыхает. Нет, Кэйл действительно расслабился, но все еще был настороже. Дженнер задалась вопросом, теряет ли он когда-нибудь бдительность, позволяет ли себе отвлечься хоть иногда? Даже теперь, на изолированном балконе, имея в поле зрения только океан, Кэйл неослабно бдил за обстановкой, словно в любой момент ожидал нападения.
Через мгновение Дженнер поняла, что он действительно готовился к атаке – с ее стороны. Мысль изрядно развлекла ее, и настроение сразу улучшилось. Что, по его мнению, она могла сделать? Сбросить его за борт удастся только в том случае, если он сам залезет на перила, причем на самый верх. Она брала уроки дзюдо, но сомневалась, что Кэйл сохранит неподвижность, пока она вспомнит прием, потом встанет в стойку и найдет положение равновесия. Она отнюдь не мастер единоборств.
Но все же Дженнер получила огромное удовольствие, воображая, как он перелетает через ограждение. Громко бы бултыхнулся.
– Заканчивай пить кофе и ступай внутрь, – приказал он, словно прочитав ее мысли. Она не пыталась изображать бесстрастное лицо и, наверное, выглядела подозрительно радостной.
Очевидно, ей не дозволено сидеть на балконе в одиночку, хотя, что здесь можно предпринять или куда убежать отсюда, являлось для нее загадкой.
Соотношение сил между ними было далеко от равновесия – вся власть таки сосредоточилась в руках Кэйла, – и просто удивительно, что ей еще удается его доставать. Он мог раздавить ее в любой момент, как насекомое, и она не сумела бы этому помешать. Что бы он ни решил с ней сделать, она не могла его остановить. Не могла навредить ему, сдать его командованию лайнера, нарушить его таинственные планы.