Это нужно было сделать.
Сердца колотятся в груди сумасшедшим стаккато, словно пытаясь вырваться, убежать, не видеть того, что случится спустя несколько мгновений. Сумасшедший, сводящий с ума сдвоенный ритм. Он закрывает глаза - но даже сквозь темноту плотно сомкнутых век видит то, чего уже нельзя отменить.
Алая, пугающе реальная кровь на красной траве. Черные тучи поднимающегося к небу пепла. Пылающие руины некогда величественных городов, освещающиеся теперь только сполохами пожаров. Ненавистные, вездесущие голоса, повторяющие всего одно слово - "уничтожить!"
Корчащееся в агонии, сходящее с ума время. Даже время, даже эта извечная всемогущая стихия - и то содрогнулось от ужаса. Великая, гордая, надменная раса! Гениальные глупцы, посмевшие поверить, что они - всемогущи. Время дало им силу. Помогло обрести величие.
А теперь они в своей гордыне уничтожают все, созданное ими и созданное для них, ради бесконечной, никому не нужной войны. Ради призрачной надежды победить. Какая наивность... Когда - если - закончится эта битва, не будет ни победителей, ни побежденных. Не будет больше звезд и планет, способных склониться перед новым властелином.
И времени не будет тоже. О, Рассилон, что же ты натворил?!. Что же все мы натворили...
Ты не оставил мне выбора. Мне - не оставил.
И нашему миру - тоже.
Теперь война, наконец, заканчивается. Так или иначе.
Впрочем, нет. Иначе уже не будет. Не дано больше им - ему, его народу, Галлифрею - ничего иного.
Последняя битва.
Разумные существа так любят давать сражениям громкие названия. Сколько он повидал за свою жизнь таких вот "последних битв"! Битв, после которых все также светило солнце, поднимались из пепла разрушенные города, и рождались дети...
Эта война - действительно последняя. Самая последняя. Битва, которая положит конец тысячелетней вражде. И после нее уже не останется победителей, которые могли бы рассказать о великом противостоянии.
В груди начинает нарастать знакомое жжение. Глупое тело, не желая мириться с собственной гибелью, пытается запустить регенерацию. Пусть. Нет смысла свои последние минуты тратить на борьбу с собственной физиологией. В том катаклизме, что разверзнется здесь спустя несколько минут, не спасет никакая регенерация.
И это... правильно. Остаться единственным выжившим - не та судьба, которую готов принять судья и палач собственного народа.
Страха уже нет. Его нет уже давно - с тех пор, когда он понял, какой единственный путь остается для них. Какой ценой будет оплачено спасение вселенной, миллиардов и миллиардов жизней, даже не подозревающих о давней вражде. Пусть умрут некоторые, чтобы жили многие - эту мудрость на Галлифрее постигли давно. Когда-то и он готов был признать правоту этого утверждения. Теперь же...
Теперь он сам стал тем, кто нажал роковую кнопку ради спасения многих. И в душе больше нет ничего. Ни страха. Ни надежды.
Только горечь, скрипящая на зубах черным бесплодным пеплом.
И осознание, что сам он неминуемо погибнет в эпицентре вызванного им катаклизма, странным образом успокаивает болезненное трепыхание сердец в груди. Последнее утешение. Самое последнее. Когда рушится привычный, казавшийся незыблемым мир - стоит ли бояться смерти?..