Однако очень уж неравными были силы. Большое численное превосходство гитлеровцев позволяло им сохранить значительную мощь для непрерывного давления на нашу оборону. И вот противник кое-где уже вклинивается в нее. Один вражеский танк утюжит окоп, заживо хороня в нем нашего бойца. Но из соседней щели в него летит бутылка с горючей смесью, и небольшой поначалу факел вспыхнувшего пламени уже через несколько секунд окутывает всю машину. Это меткий и смелый бросок коммуниста Е. Фетисова. Другой танк, раздавив расчет станкового пулемета, уже ползет на позиции минометчиков. Но и его останавливают. Сработали противотанкисты, замаскировавшие пушку под скирдой соломы.
Вижу, как, теснимые гитлеровцами, отходят сразу две роты — левофланговая 696-го и правофланговая 691-го стрелковых полков. Вызываю по телефону Мартынова и Ковалева. Мартынов отвечает сразу. Ковалев молчит. Миц, мой адъютант, без слов понимает меня, вскакивает на коня и напрямик мчится к боевым порядкам 691-го полка. Повезет, не убьют — через пять — десять минут Ковалев примет меры для укрепления фланга. А Мартынов уже принимает…
Позвонил Кипиани, доложил, что противник занял Максимилиановку, но брошенная в бой резервная рота и бойцы тыловых подразделений отбили село.
— Так что, еще помощь нужна? — спрашиваю.
— Держусь на честном слове, товарищ полковник…
— Вот и держись, Шалва Иванович. Взвода — и того дать не могу.
— Я вас понял…
Помощь… Командиры полков ждут ее от меня, я — от командарма. Ну а что мне даст командарм? У него-то тоже, наверное, ничего нет. А может, есть? Тот же Зайцев!
Приказываю радисту связаться со штабом армии. Ему удается это неожиданно быстро. И вот уже разговариваю с генералом Колпакчи.
— Слушаю, Провалов, — говорит он.
— Если есть возможность, прошу прислать Зайцева.
— Он не потребуется. Немедленно сверни свое хозяйство и отходи. Даю координаты…
Дивизия должна отойти на рубеж Горняк, Красногоровка, Рутченково, Мандрыкино, Авдотьино. Отойти средь бела дня, под непрерывным воздействием немецко-итальянских войск.
— Вряд ли удастся, товарищ Семнадцатый. Не слезет он с моей шеи.
— Ладно. Посылаю Зайцева. Но как только он отработает — сразу же отходи. Это приказ…
Между тем положение на стыке флангов 696-го и 691-го стрелковых полков восстанавливалось. Обе отошедшие роты одновременно контратаковали вклинившегося в нашу оборону противника и отбросили его. Потом стало известно, что организовал там контратаку первый помощник начальника штаба 696-го полка лейтенант М. В. Подавильников, посланный на левый фланг Мартыновым. Лейтенант был кадровым командиром. До прибытия в 383-ю дивизию он уже успел повоевать с немецко-фашистскими захватчиками, и этот опыт позволил ему действовать твердо, хладнокровно, умело.
Во время работы над этой книгой я получил письмо от Михаила Васильевича Подавильникова — старшего инженера отдела технического обучения машиностроительного завода имени Ленинского комсомола Украины в городе Донецке. Приведу одну выдержку из этого свидетельства. Михаил Васильевич пишет: «Я был послан в третий батальон капитана Гоголева. Фашисты психической атакой потеснили одну из рот, в которой были убиты и командир, и политрук, и начали заходить в тыл полка. Я взял командование ротой на себя. Мы контратаковали и большую часть фашистских автоматчиков уничтожили, а часть из них отступила в направлении Ново-Михайловки. Мы заняли свои позиции…»
В тот момент, когда мы восстановили линию обороны по всему фронту, противнику, видать, потребовалась некоторая передышка, и он прекратил атаку. Мы тотчас же использовали это. По моему приказу полки, оставив заслоны, по-возможности незаметно, применяясь к местности, начали организованный отход на северо-восток. Я надеялся выиграть какое-то время, чтобы оторваться от гитлеровцев.
Но незаметно отойти нам не удалось. Первым опомнился командир немецкой горнострелковой части, наступавшей до этого на Марьинку. Он бросил нам вслед две роты на бронетранспортерах. Заслон 696-го стрелкового полка встретил противника дружным пулеметно-ружейным огнем и заставил его спешиться.