— А ну, за Михаила, хлопцы! — скомандовал Яков Приходько и, рванув из лимонки чеку, первым бросил в густую серо-зеленую цепь гитлеровцев свою гранату. Вслед за командиром применили «карманную артиллерию» еще пятеро бойцов. Около кирпичного дома, построенного на века, нашли свой бесславный конец около полутора десятков гитлеровцев.
Бой горстки наших воинов под командованием сержанта Приходько продолжался до самого вечера. Еще дважды командир отправлял своих раненых подчиненных на правый берег. Когда начало смеркаться, в доме остались только Приходько и красноармеец Долженко. Они в течение получаса отразили две атаки гитлеровцев. Но тут ранили бойца. Фашистская пуля прожгла его грудь. Он дышал тяжело, с каким-то присвистом, и было ясно, что спасти Долженко могло лишь вмешательство врачей. Да, надо отходить. Благо над степью уже висела черная осенняя темень…
Якова Приходько я до этого не знал. Но тут захотелось познакомиться с ним, просто поговорить. И вот он пришел на мой НП, высокий, атлетического сложения. Голова перевязана свежим бинтом, на щеках — легкая бледность. Я невольно мысленно ругнул себя: человек ранен, ему бы отдохнуть сейчас, а я вызываю его на наблюдательный пункт! Спросил:
— Как самочувствие, Яков Степанович?
Сначала в ответ он широко, белозубо улыбнулся. И такая это была яркая улыбка, и столько в ней было душевной силы, что я залюбовался сержантом.
— Все в порядке, товарищ полковник!
Мы долго разговаривали в эту ночь. Яков мне рассказал и о своем отце, который, оказывается, на империалистической войне стал полным георгиевским кавалером, и о своей учебе в Киевском художественном институте, и о собственном фронтовом опыте.
Я отправил сержанта в медсанбат дивизии. Яков сопротивлялся, насколько это было возможно в его звании, заверял меня, что он совершенно здоров, но уж очень хотелось, чтобы этот мужественный человек хорошенько выспался и отдохнул, и я настоял на своем. Просто приказал: двое суток медсанбата. Как двое суток увольнения. Когда Приходько ушел, кто-то из офицеров по моему распоряжению написал представление для награждения героя орденом Ленина. Сам же я позвонил на командный пункт Корпяку и, рассказав ему о бое за Грабово, попросил пошире оповестить о мужестве одиннадцати наших бойцов все подразделения дивизии, так же, как и о мужестве командира пулеметного расчета старшего сержанта Александра Савицкого, который в течение полутора суток, находясь в полукольце врагов, вел неравный бой с превосходящими силами противника.
Тогда толком я и сам не понимал, зачем мне понадобилось среди ночи вызывать на НП сержанта Приходько. Мне было чем заняться и о чем подумать. Но после войны память часто возвращалась и к этому первому дню восьмимесячной обороны на Миусе, и к этой ночной беседе с героем. И теперь я убежден: не вызвать и не поговорить с отважным младшим командиром я просто не мог. В ту ночь мне нужен был именно такой собеседник, как он.
Дело в том, что, несмотря на наше упорное сопротивление, противнику при мощной поддержке артиллерийско-минометным огнем и ценой огромных потерь удалось в нескольких местах захватить плацдармы. Особый успех имела 1-я горнострелковая дивизия немцев. Южнее Ново-Павловки она значительно потеснила 395-ю стрелковую дивизию: два полка ее отошли на восток километров на пять. Но третий, 726-й стрелковый, который оборонялся на правом фланге дивизии, устоял. Правда, левый его фланг под давлением противника загнулся круто к северо-востоку, но все-таки Ново-Павловку не сдали. Там мужественно стояли бойцы 3-го стрелкового батальона, которым командовал старший лейтенант Н. А. Туранов.
Справа от нас гитлеровцы создали плацдарм в Яновке, вытеснив из нее одно из подразделений укрепленного района генерала Рыжова. И наконец, в полосе нашей обороны 13-му горнострелковому полку 4-й горнострелковой дивизии (она по-прежнему действовала против нас) удалось захватить Княгиневку. 3-й батальон 691-го стрелкового полка дрался отважно и умело. Малочисленный, сильно обескровленный в предыдущих жестоких схватках с врагом, он, обороняя Княгиневку, уничтожил до 200 фашистских захватчиков, но под ударами превосходящих сил горных стрелков вынужден был оставить поселок.
Хотя на всем рубеже обороны дивизии не было ни одного неатакованного участка, полк Ковалева требовалось усилить. По тыловым подразделениям собрали около 70 бойцов и бросили их на помощь 691-му полку. Командир 691-го повторил контратаку. Отбита. Еще раз — то же самое… Я приказал закрепляться на занимаемом рубеже.