Иван Лазутин
В огне повенчанные
ПРОЛОГ
Вторая половина марта в Петрограде стояла ветреная, холодная. Начавший было таять снег схватило морозцем, и он лежал на скованной льдом Неве грязной ноздреватой коркой. Из приземистых и широких окон военного госпиталя открывался вид на гранитную набережную, за которой расплывчатыми контурами прорисовывались на сером балтийском небе силуэты Александрийского столпа и купол Исаакиевского собора.
В седьмой палате хирургического отделения госпиталя умирал от тяжелых ран Илларион Дмитриевич Казаринов. Старый хирург после долгой и сложной операции сказал своему ассистенту:
— Конец будет таким же мучительным, как у Пушкина. Та же рана и тот же удивительно могучий организм. Со смертью будет бороться до последнего вздоха. — С минуту помолчав, хирург устало посмотрел на сестру: — С родными связались?
— Сообщили телеграммой сразу же, как только доставили к нам.
— Проследите. Больше двух дней не протянет. — Сказал и, сутулясь, вышел из операционной.
Ранен был Казаринов в ночь на семнадцатое марта 1921 года, когда по решению X съезда РКП (б) около трехсот делегатов съезда во главе с Климентом Ефремовичем Ворошиловым были брошены на ликвидацию Кронштадтского антисоветского мятежа. После артиллерийского обстрела крепости, в которой с пулеметами и пушками засели мятежники, со стороны Ораниенбаума по льду Финского залива повел свой полк на штурм крепости красный командир Илларион Казаринов.
И вот он умирает… Умирает в полном сознании надвигающегося конца. Чувствует, что осталось недолго. И все-таки надежда, этот спасительный островок человеческого бытия, нет-нет да еще возникала перед его затуманенным взором.
Илларион Казаринов до крови кусал губы, крепился, чтобы не закричать от нестерпимой боли.
А когда после большой дозы морфия боли поутихли, Казаринов подозвал медсестру и тихо спросил:
— А как красные курсанты?.. Они шли на Кронштадт с северных фортов… Дошли до крепости?
— Дошли, дошли, больной… все дошли.
— И штаб мятежников взяли?
— И штаб взяли. Я же вам газету читала. Вы не волнуйтесь, вам нельзя.
Умирающий обеспокоенно посмотрел сестре в глаза, словно пытаясь прочитать в них свою участь.
— Где мой съездовский мандат?
— Там, где все ваши документы, вместе с партбилетом, наганом и орденами в сейфе у начальника госпиталя.
— Жене и отцу сообщили, что я… тяжело ранен?
— Как же, еще вчера сообщили.
…Ночью Казаринову стало совсем плохо. Через раненого красноармейца, который проходил на костылях мимо его койки, он позвал дежурного врача, И когда тот пришел и склонился над изголовьем Казаринова, он, с трудом сдерживая стон, попросил:
— Доктор, помогите написать письмо… Домой… Боюсь, они меня не застанут…
Врач молча перенес на тумбочку Казаринова керосиновую лампу, стоявшую на столе у двери, достал из планшета тетрадь и, примостившись на краешке койки, в ногах у Казаринова, приготовился записывать.
— Адрес? — еле слышно спросил врач.
Размыкая и смыкая слипшиеся губы, Казаринов тихо, так, чтобы не слышали раненые на соседних койках, начал диктовать:
— Москва… Смоленский бульвар, дом шесть, квартира сорок восемь… Казариновой Наталье Павловне. — Илларион Дмитриевич вытянулся всем телом и, стиснув зубы, замолк. И только через какое-то время его спекшиеся губы разлиплись: — Написали?
— Написал, — глухо ответил врач.
— Пишите…
— Я слушаю вас.
— Дорогая Наташа… — Казаринов лежал на спине и смотрел в одну точку на темном потолке. — Письмо это диктую из военного госпиталя. Лежу с тяжелым ранением, которое получил во время атаки. Подробности тебе расскажут врачи и мои боевые друзья. А сейчас… хочу сказать тебе… — Казаринов глубоко вздохнул. — Если нам не суждено встретиться, то последняя моя к тебе просьба: береги себя и сына. — При упоминании о сыне глаза Казаринова наполнились слезами. — А когда вырастет — пусть знает, что я прожил жизнь честно. — Казаринов шершавой ладонью вытер слезу. — Жалей его… Вырасти из него честного человека…
— Больше ничего не хотите наказать? — глухо спросил врач, видя, что по лицу Казаринова начала разливаться предсмертная бледность.
— Напишите несколько слов отцу… Вложите записку в письмо. Жена передаст.