Слово «сценарий» Синявину не понравилось.
— Обойдемся без сценариев, товарищ генерал. В полках нашей дивизии — лучшие представители рабочего класса столицы. В дивизию они пришли не с театральных подмостков, а из цехов заводов и фабрик.
Слова эти были сказаны хоть и мягко, вроде бы даже с дружеской интонацией, но для генерала они прозвучали упреком.
— Вы не так меня поняли, комиссар. Я имел в виду, что на митинге кроме наших гостей должны выступить рядовые ополченцы. А их, очевидно, нужно подготовить.
— Готовить их не нужно. Они уже подготовлены с двадцать второго июня. Их нужно просто предупредить.
— А полковые знамена?
— Знамена будут вручать полкам представители Сталинского райкома партии.
— В один день?
— Планируется так. После торжественного вручения знамен представители столицы разойдутся по полкам. Вот тут нужно продумать заранее: как их принять и что им показать. Об этом у нас будет специальный разговор, Владимир Романович. А сейчас нужно решить вопрос о четырех арестованных ополченцах. Это очень важно.
Неслышно ступая по утрамбованному глиняному полу, Реутов вошел в генеральский отсек блиндажа. Подошел к столу. Веригин, вглядываясь в его лицо, не сразу предложил ему сесть.
— Слушаю вас, товарищ генерал.
— Садитесь. — Генерал взглядом показал на высокий чурбак, служивший стулом.
Реутов сел, потирая ладонью сероватую щетинку бороды.
— Что же это получается с рапортом-то?
— А что? — Глаза Реутова стали круглыми от удивления.
— Ведь не было самоволки-то.
— Как не было? Ни у меня, ни у вас никто не просил разрешения отпустить ополченцев в деревню.
Веригин не стал подробно передавать начальнику штаба весь телефонный разговор с командиром полка Северцевым. Он сказал только, что арестованные ополченцы с разрешения майора Северцева были командированы комбатом Петровым в колхоз для аварийных ремонтных работ.
— А пьянство? Вы же сами, Владимир Романович, говорили, что пьянку нужно пресекать самым строгим образом.
Генерал раскатал бумажную трубочку, разгладил ее на ладони и сказал:
— Предупреждаю — впредь ложных рапортов мне не подавать! Это раз. — Веригин встал, разорвал на мелкие клочки смятый лист и бросил в ведро. — И отныне приказываю… — Веригин обвел взглядом всех сидевших за столом, — не забывать, что партия вверила нам судьбы лучших людей Москвы. Цвет рабочего класса и интеллигенции, которые Родину пошли защищать добровольно. А поэтому обо всех случаях грубого нарушения воинской дисциплины и о мерах наказания — докладывать лично мне! — Веригин прошелся вдоль длинного стола и, вернувшись на свое место, закончил — А вас, полковник Реутов, предупреждаю: если я еще раз получу от вас подобный ложный рапорт, то свое решение по нему я буду выносить вместе с командованием армии и фронта. Так нельзя! Мы чуть не загубили четырех бойцов. — Веригин нажал кнопку звонка — и в отсек вошел адъютант.
— Слушаю вас, товарищ генерал.
— Срочно на гауптвахту!.. Передайте начальнику мой приказ: немедленно освободить из-под ареста четырех ополченцев второго батальона из полка Северцева!
— Приказ будет письменный или передать устно?
— Начальнику гауптвахты я позвоню сам. Захватите с собой ополченца Богрова, он ищет в дежурном отсеке. Впрочем, — Веригин сдвинул брови и о чем-то задумался, — позовите его сюда.
Адъютант вышел и тут же вернулся с Богровым.
— Сержант, — сказал генерал Богрову, — вашу просьбу взять на поруки четырех провинившихся ополченцев командование дивизии удовлетворяет. Как парторгу роты рекомендую вам сегодня же вечером провести открытое партийно-комсомольское собрание в роте и строго осудить дисциплинарный проступок четырех бойцов.
— Проработайте хорошенько Еськина, — вставил Синявин.
— Ваше приказание будет выполнено, товарищ генерал!.. — отчеканил Богров и вскинул широкую ладонь к пилотке.
— Вопросы есть? — спросил Веригин.
— Есть небольшая просьба к полковнику Реутову, товарищ генерал. Можно?
— Давайте.
Богров четко повернулся к Реутову:
— Товарищ полковник, перед тем как мне идти сюда, ребята просили передать одну небольшую просьбу.
— Слушаю вас, — сказал Реутов и озабоченно сдвинул белесые брови.
— Чтобы из того ведра малосольных огурцов и сала, которое вы отобрали у арестованных ополченцев, а также двух бутылок водки, которые вы приказали отправить в медсанбат для поднятия аппетита раненым и больным, хоть бы по огурчику и по кусочку сальца досталось раненым из нашей роты. Их трое: Красносельцев, Бутусов и Ревякин. Для поправки. Все трое ранены при бомбежке.